поля зрения. Его и еще наборную рукоятку крафтовой зоновской финки, торчащую из заляпанного грязью берца длиннорукого. Топор лупоглазого и громадный тесак Пахома, даже теоретически рассматривать в качестве последнего и единственного шанса — было не очень реально. Ленка заставила себя опустить на землю притихшего и даже не пытающегося этому воспротивиться, как-будто что-то понявшего, брата.

— Вот и умница, — громко с натужливым усилием и сипом, отхаркнул желтую слизь — все еще до конца не отдышавшийся задохлик Пахом, не брившийся, похоже, еще с самого начала катаклизма. Впрочем, небритостью нынче никого не удивишь. Таких сейчас большинство.

— Давно бы так, — поддержал кореша сутулый, — Чё, Пахомыч — где мы этой Мальвине тест-драйв забацаем? Прямо здесь или может, до дач дойдем — вон совсем ведь рядом уже. Ты кстати если хочешь перекури, отдохни малость, а я пока её продегустирую, — и снова подмигнув Ленке рыжими, опаленными где-то ресницами, предвкушающе противно гоготнул.

— Чего ходить попусту? — хрипло с отдышливым присвистом рассудил Пахом. — Сейчас заценим — как она губешками работает для начала. А там и видно будет… Иди сюда малая — покажи что можешь, — смуглой не то от природы, не то от грязи рукой, задохлистый мужичок засуетился в области ширинки, своих грязнющих и вперемешку забрызганных бурыми и маслянными пятнами, джинсов. Второй рукой он вцепился в солдатскую флягу поднесенную к запрокинутой патлатой грязноволосой и нечесанной голове. На морщинистой шее судорожно заходили две какие-то индюшиные складки.

— Ну, лады, Пахом! А я тогда ей для почина — сзаду рогатку раздвину, и в очко отъелдачу… — с энтузиазмом откликается щербатый обезьян, холодно блестнув влажным металлом в глубине криво раззявленного рта, — Ща такую порнуху замутим! Давно у меня молоденьких не было. Ух и станок! Рабочий! Ну-ка избушка, становись ко мне задом, к Пахому передом, — он, по-жеребячьи всхрапывая, громко заржал.

Укрывая ненависть и брезгливость, ударившие в голову упругой горячей волной, Ленка опуская глаза на уровень пояса старика, кивнула.

— Тихо Пашенька, посиди вот здесь маленький. Леля сейчас. На вот держи, поиграй пока, — оттащила его на пять шагов в сторону — подальше, чтобы дотянуться ни один ни другой до ребенка не смог и сунула под нос братишке связку побрякивающих ключей. Сама же, забыв о страхе — лишь параноидально лихорадочно просчитывала и выверяла оптимальную последовательность дальнейших действий. Быстро нагнуться к паху Пахома, не дожидаясь пока сутулый начнет требовать стягивать джинсы, взять старика под яйца левой рукой, якобы потянуться туда же правой и выдергивая у него из ножен клинок — изо всех сил быстро и резко до упора сжать левую ладонь. Это должно хоть на время, а при удаче и надолго, сделать плюгавого не опасным. Оттолкнуть его левой. Правой выдернув нож и развернувшись… а там уже и не просчитать. Главное стремительность! Они ведь уверены, что она сломалась и готова на все. По глазам козлячим видно. Довольны, уроды вонючие!

— А у вас выпить есть чего? — для дополнительного расслабления клиентов, заставив себя улыбнуться этим уродам, спросила Птица.

— О, видал старый — девушка созрела! — гыкнул дрищ потянувшись к фляге на боку, снова обдав Ленку ароматом тухлятины, — Конечно есть. Что мы не джентльмены? Коньяк! — произнес так горделиво, словно всю жизнь пил исключительно дорогие напитки, а не шмурдяк в подворотне.

«Может попробовать «поперхнуться» и ослепляюще «брызнуть» молодому в глаза? Нет слишком сложно, да и Пахом непроизвольно напряжется. Или попробовать? Думай быстрее дура!…Что это? Кто там еще?»

Глухой топот лошадиных копыт все трое услышали одновременно. Вернее четверо — Пашка тоже поворачивает свою мордашку на все отчетливей раздающийся звук.

Он набирает силу с востока — от солнца, уверенно и по-хозяйски поднимающегося в еще невыцветшей, «незастиранной» лазури весеннего неба.

Сощурившись до рези и «зайчиков» в глазах Птица с непонятно откуда возникшей надеждой, жадно вглядывалась в силуэты приближающихся конных.

Двое. Похоже: мужчина и женщина. Они приближались, несомненно направляясь именно сюда! Неспешно, неотвратимо и, пожалуй, с ничуть не меньшей уверенностью, чем поднималось солнце…

Глава первая. Апрель. День седьмой

— Почему твой муж не потребовал привезти к нему тебя с дочками? В чем причина? Ты знаешь? Как-то странно это. Ну, сразу забрать вас с собой он не смог бы. Это понятно. Но что ему мешает сделать это сейчас? В чем тут дело? — я очень стараюсь выглядеть спокойным.

— Это не его дети, — Татьяна, наконец, виновато и испугано поднимает на меня свои несчастные и мокрые глаза. Как у крепко нашкодившей собачонки, — Мы с ним сошлись, когда девочкам всего около года было. Ну а им никогда об этом не говорили. Сергей хорошо к ним относился. Как к родным… Егор, я не знала! Даже не догадывалась, что у него на уме. Клянусь!

— Успокойся, все — всё понимают. Вы тут не причем. Никто не собирается тебя ни в чем винить. Он ведь и вас с детьми кинул.

— Мы сможем остаться здесь? С вами?

— Само собой. Куда же вам идти? Извини, мне сейчас некогда…

— Да-да, конечно, спасибо, может я могу чем-то помочь?

— Иди к детям, Таня…

… - Дарлинг, наши все целы?

— Да, но только ты не говори об этом даже Соне. Скажи, что с Шептуном все в порядке, но много раненных: и у нас и у Зимнего. Давай по делу уже. Время!

— В общем, когда вы ушли — мы в здании заперлись, как ты и сказал.

Сергей стоял в карауле на крыше. С Данькой. Отослал его за чаем и почти сразу спустился вниз. Очень возбужденный и встревоженный. Сказал, что большая стая собак загнала в рощу — ту, что справа, между нами и городом; двух женщин с тремя детьми. Вроде как: двое совсем мелких — были у них на руках, а девочка постарше сама бежала. Та роща же вглубь — даже с крыши не просматривается. Сказал, что побежит их выручать. Сам. Ну и еще бы кого в поддержку. Я и вызвалась. И Соня, как медик. На всякий случай. Мало ли? Может быть им помощь неотложная прямо на месте понадобилась. Он вперед убежал, а мы с ней лошадь в телегу по-быстрому запрягли и следом поехали. Подумали: лишним не будет, на случай если вдруг собаки кого сильно покусали. Чтобы проще было в периметр доставить. Вернее — это Сергей предложил. В роще, конечно, никого не было, а он меня неожиданно вырубил по голове чем-то. Связал нас обеих и мешки на головы одел. Так противно воняет. Гнилью какой-то! Рыбой тухлой.

— Не отвлекайся, пожалуйста, хорошая моя. По делу говори. Потом, когда приду за тобой обязательно пожалею,