тащились наверх. На стальных лицах не дернулся ни один мускул, да их и не было, а еще железо не потеет. Они не знали усталости, зато Клейтон, к тому времени, как добрался до купола, где его бросили к ногам Самого, задыхался и был едва живой.

Металлический голос монотонно жужжал, будто запись старого фонографа.

— Мы — нашли — его — в птице — о — Владыка.

— Он — сделан — из — мягкого.

— Он — странным — образом — живет.

— Жи — вот — ное.

И тут из середины комнаты прогрохотал голос.

— Я хочу есть.

На железном троне, вознесшись высоко над полом, возлежал Владыка — обычный железный капкан со стальными челюстями, похожими на ковш экскаватора. Челюсти, щелкнув, раскрылись, заблестели ужасные зубы. Из глубин раздался голос:

— Накормите же меня.

Клейтона бросили в стальные руки, он упал в капканную пасть чудища. Челюсти сомкнулись, с упоением хрупая человеческой плотью.

Клейтон с криком проснулся и дрожащими руками нащупал выключатель. Зеркальце блеснуло на свету, отразив лицо старика с почти белыми волосами. Клейтон все больше старел. Интересно, как скоро начнет отказывать мозг, подумал он.

Ешь таблетки, гуляй по кабине, слушай биение, поддавай воздух, лежи на койке — вот и вся его нынешняя жизнь. Остальное — ожидание. Ожидание в полной гула пыточной камере часами, днями, годами, столетиями, бессчетными эрами.

Каждую эру — сон. Он сел на Марсе, и призраки появились из завитков серого тумана. Очертания в тумане, похожие на эктоплазму, сквозь которые видно все. Но они надвигались, и их голоса слабым шепотом звучали в его душе.

— А вот и жизнь. Мы, чьи души перешли через бездну в смерть, так ждали возможности попировать жизнью. Давайте же начнем.

И они душили Клейтона под серыми одеялами, сосали его кровь серыми, колючими ртами…

Снова посадка на эту планету и снова ничего. Совершенно ничего. Голая земля тянется за горизонт, в небытие. Ни неба, ни солнца, только земля без конца и края.

Клейтон осторожно ступил на нее и провалился в ничто. Ничто пульсировало — такое же биение, как на корабле, и оно засасывало. Клейтон падал в глубокую пропасть без стен, погружаясь в небытие…

В этот раз Клейтон увидел сон, стоя. Он открыл глаза перед зеркалом. Ноги казались ватными от слабости, пришлось упереться в стену дрожащими руками. Лицо в зеркале было лицом семидесятилетнего мужчины.

— Господи!

Его собственный голос… первый звук за сколько? Сколько лет прошло? Как давно он не слышал ничего, кроме адской вибрации корабля? Как далеко улетел «Будущность»? Вот и старость настала.

В мозгу мелькнула ужасная мысль. Вдруг что-то пошло не так? Что если в расчеты вкралась ошибка, и он движется с черепашьей скоростью? Так можно никогда не долететь до Марса. И еще — ужасно, если так — вдруг он уже миновал Марс, пропустил выверенную орбиту планеты и теперь мчит в космическую пустоту за ней?

Крейтон, проглотив таблетки, лег на койку. Теперь он немного успокоился — пришлось. Впервые за очень долгое время его посетили воспоминания о Земле.

А что если она уничтожена? Если ее заполонили враги, опустошил мор и эпидемии? Или в нее врезались метеоры… какая-нибудь умирающая звезда, обрушившая огненную смерть с обезумевших небес? Клейтона осаждали страшные мысли. А что если Землю завоевали захватчики, прилетевшие с другого конца вселенной точно так же, как он сам сейчас летит к Марсу?

Но толку беспокоиться. Его задача — достичь собственной цели. Приходится беспомощно ждать, стараясь сохранить жизнь и рассудок до самого победного конца. Несмотря на слабеющие силы, в вибрирующем аду своей клетки он твердо решил, что обязательно выживет и повидает Марс. Не важно, умрет ли он в долгом путешествии домой, но до посадки дотянет. Отныне он станет сражаться со снами. Никаких средств определить время… только долгое оцепенение и гул этого проклятого корабля. Но он выживет.

Снаружи донеслись голоса. В темных глубинах космоса завыли призраки. Нахлынули видения, полные чудовищ, и мучительные сны, но Клейтон всем им дал отпор. Каждый час или день, или год — Клейтон больше не знал — он как-то добредал до зеркала и всегда видел, что стремительно стареет. Белоснежные волосы и изборожденное морщинами лицо принадлежали невероятно дряхлому человеку. Но Клейтон жил. Слишком старый, чтобы думать и слишком усталый, он просто жил в своем гудящем корабле.

Сначала Клейтон не понял, что произошло. Он лежал на койке в ступоре, слезившиеся глаза были закрыты. Внезапно качка прекратилась. Очередной сон? Поднявшись мучительным усилием, он потер глаза. Нет… «Будущность» не двигался. Он сел на Марс!

Клейтон безудержно задрожал. Сказались годы среди вибрации. Годы отрезанности от всего и вся, когда лишь собственные безумные мысли составляли ему компанию. Он едва стоял на ногах.

И все же долгожданный момент наступил. Вот чего он ждал десять долгих лет. Нет, наверное, много дольше. Не важно, он увидит Марс. Получилось! Он совершил немыслимое!

Это мысль вдохновляла, но Ричард Клейтон почему-то был готов отдать все на свете, лишь бы узнать который сейчас час и услышать это человеческим голосом.

Он, пошатываясь, подошел к двери… давно запечатанной двери. Здесь был рычаг.

Он потянул его вверх. Старческое сердце грохотало от волнения. Дверь отворилась — внутрь проник свет, ворвался воздух. Глаза подслеповато моргали, грудь вздымалась с хрипом. Ноги несли вперед…

Клейтон упал прямо на руки Джерри Чейзу.

Клейтон не понял, что это Джерри Чейз. Он больше ничего не понимал. Для него это было слишком сложно.

Чейз вглядывался в слабое тело, повисшее на руках.

— Где мистер Клейтон? — пробормотал он. — Кто вы такой? — Он не сводил глаз с немолодого морщинистого лица. — Боже! Это Клейтон! — ахнул он. — Мистер Клейтон, сэр, что с вами? Атомный двигатель отказал во время старта, но так вышло, что реакции продолжались. Корабль не покидал Землю, но из-за сильных взрывов в двигателе мы добрались до вас только теперь. Корабль закончило трясти совсем недавно, но мы следили за ним сутками напролет. Что с вами случилось, сэр?

Ричард Клейтон открыл выцветшие голубые глаза. Угол его рта дергался.

— Я п-потерял х-ход времени, — еле слышно прошептал он. — К-как долго я пробыл в «Будущности»?

Джерри Чейз, помрачнев, посмотрел на старика и мягко ответил:

— Всего неделю.

Глаза Ричарда Клейтона остекленели. Его долгое путешествие завершилось.