я через плечо, продолжая загружать вещи в грузовик.

Не услышав ничего, кроме бессвязного бормотания, невозможно было не покачать головой. Нет необходимости оборачиваться, чтобы знать, что рот Хэнка чем-то набит. Было привычно видеть его с наполовину съеденным бутербродом или какой-либо другой едой, торчащей изо рта. Парни очень точно прозвали его Обжорой, потому что я никогда не видел, чтобы кто-нибудь ел больше, чем этот человек. Самое безумное, что при росте метр восемьдесят, он чертовски худой. Понятия не имею, куда все девается, потому что при количестве поглощенной им пищи, он вполне мог бы догнать свой рост вширь. Как говорится, не в коня корм.

Но Обжора – моя правая рука – надежный и преданный знаток своего дела.

Я открыл бизнес, едва мне стукнуло двадцать четыре, и он быстро набирал обороты. Люди сразу смекнули, что если вызвать «Донован Электрик», то они получат качественное обслуживание по доступной цене.

Дав Хэнку несколько минут, чтобы тот закончил жевать, я переспросил его о проводке в доме на Логан Лейн.

– Я был там, но после пятнадцатиминутного настукивания в дверь, просто оставил записку о визите, так и не дождавшись ответа.

Это была наша вторая попытка провести проводку для сушилки в этом арендованном доме. Арендатор, который, похоже, относился совсем несерьезно к нашему времени, был занозой в заднице. Или не принимал всерьез пожелания домовладельца. Такие вещи выводят меня из себя. Квартиросъемщики жалуются на состояние вещей или отсутствие определенных свойств у приборов, но когда домовладелец пытается что-либо улучшить, они ведут себя так, как будто пара часов их времени – это что-то невероятное, чтобы даже об этом просить.

– Я переговорю с хозяином, – сказал ему, понимая, что придется брать быка за рога.

Мужик точно не обрадуется, когда я ему сообщу, что третья попытка попасть в квартиру приводит к оплате визита за наше впустую потраченное время, несмотря на то, что мы ничего так и не сделали. Я ненавидел ту часть моего бизнеса, когда приходилось делать трудный выбор и по необходимости быть стоящим на своем мудаком. Роль плохого парня никогда не бывала веселой.

День уже превратился в дерьмовый, даже не успев начаться. Мы заземляли новый жилой комплекс, финансируемый какой-то шишкой из корпорации в Денвере. У него было огромное количество высокооплачиваемых проектов, разбросанных по всей территории США. Он был полным придурком, который держался так, словно повелевал миром. Носил сшитые на заказ костюмы и делал маникюр. Выкрикивал приказы и пытался учить нас делать нашу работу. Но я-то знал, что если дать ему в руки молоток, он даже не поймет с какого конца к нему подойти. Этот мужик был чопорным засранцем и ничего более.

Но я не позволил его высокомерному отношению проникнуть мне под кожу. У него были деньги, и это были чертовски хорошие деньги.

– Наверное, даже к лучшему, что арендатора не было дома, – я загрузил все материалы в свой грузовик, прежде чем повернуться к Хэнку лицом.

– Ты можешь помочь мне на стройке. Я опережаю график, что очень хорошо, но все же предпочел бы двигаться быстрее. Чем скорее мы закончим, тем скорее умоем руки от Капитана Придурка, – продолжил я.

Хэнк усмехнулся, но он точно со мной согласен. За огромным количеством пива мы поделились своими истинными мыслями о Мистере Колорадо. И частенько гадали в шутку, мочится он стоя или сидя на корточках. Я всегда ставил на то, что приседает.

Через двадцать минут мы подъехали на место и принялись перетаскивать провода, коробки автоматических выключателей и разнообразных предохранителей. Мы с командой уже поработали там в течение нескольких часов, после чего мне пришлось вернуться на склад за недостающими материалами.

Финишная черта данного проекта была так чертовски близка, что я даже чувствовал ее вкус. По окончанию я планировал показать своей команде, насколько ценю их усердный труд и преданность делу. Нельзя было желать лучших парней, чем тех, что на меня работали.

Мой брат, Трипп, – один из тех людей, которыми я восхищался. Но этот парень являлся не просто моим братом, он был моим героем, особенно после того, как мы потеряли отца в аварии. Мне тогда стукнуло всего десять. Тот много пил и, хотя не раз пытался победить зависимость, все равно не смог этого. Именно алкоголь позволял его чувствовать себя непобедимым.

Я все еще помнил ночь или, лучше сказать, утро, когда раздался звонок в нашу дверь. Двое полицейских изменили маршрут наших жизней, перевернув их с ног на голову. Сэмюель П. Донован погиб от удара после того, как его мотоцикл со скоростью 120 километров в час врезался в цементную насыпь. Как я уже говорил, он считал себя неуязвимым…

Мы были опечалены потерей и оплакивали человека, которого ежедневно пытались образумить. Нам хотелось, чтобы он был отцом, в котором мы нуждались, но, наверное, все же всегда понимали, что что-то подобное обязательно произойдет. Каждый день проходил в ожидании звонка, когда нам сообщат, что он все-таки зашел слишком далеко. Наш отец любил рисковать и частенько вел себя безбашенно. И вот однажды удача отвернулась от него. Вскрытие выявило, что умер он быстро. Я любил его и был слишком маленьким, чтобы понимать, как плохо он жил. Выпивка, череда непонятных женщин и скоростные гонки на мотоциклах... Теперь, оглядываясь назад, я могу только удивляться, почему мама так долго оставалась с ним. Как по мне, это было больше из-за чувства ложной безопасности, ауру которой он носил, чем из-за великой любви к нему.

Она заслуживала большего. Моя мать – лучшая женщина с самым добрым в мире сердцем. Она была, есть и навсегда останется женщиной, стоящей для меня на первом месте. Большинство мальчиков растут, думая о своем отце как о герое, но мы с Триппом знали, что героем была наша мать. Она удерживала нас вместе, вырастила нас сильными духом и привила ценности, которыми мы дорожим. Она удивительная.

После смерти отца Триппу быстро пришлось повзрослеть в столь юном возрасте, потому что мы с мамой нуждались в опоре. И во времена, когда он должен был зависать со своими друзьями-подростками и создавать хаос, парень помогал по дому и убеждался, что у нас с мамой все в порядке. Он делал все, что было в силах четырнадцатилетнего мальчишки. Она ругалась с ним, велела проводить время со сверстниками, но он отказывался. Он заботился о ней и обо мне лучше, чем это делал отец. Морально он был нашей