собственная голова. Доводилось ли вам, ваша светлость, делать такие ставки?

— О, еще бы! Я уже сказал вам, что этой ночью главной ставкой была моя честь. А честь, несомненно, дороже жизни.

— Несомненно, — отозвался капитан с изрядной долей скепсиса.

Чем он мог утешить хозяина, чем подбодрить в ответ на навязанные ему откровенные признания? Капитан намеренно пропускал их мимо ушей, не желая вникать в суть. Он был близко знаком с лордом Понсфортом, но вряд ли их знакомство переросло бы в дружбу. Их связывала лишь общая преданность делу Стюарта [...преданность делу Стюарта, — Под «делом Стюарта» понимается борьба представителей этой династии за возвращение на британский престол. При первых монархах Ганноверской династии (после 1714 г.) Стюарты считали себя законными наследниками и английской, и шотландской короны], чьим посланником и был капитан Гейнор. Помимо этого у них не было общих интересов, но в такое время и общей преданности делу достаточно, чтобы сблизиться.

Явная отчужденность капитана Гейнора не смутила лорда Понсфорта. В природе этого человека, на первый взгляд столь же сильного, сколь благородного, была почти женская слабость. Такие люди всегда поверяют окружающим свои горести и невзгоды, не в силах сносить их бремя молча и с достоинством. Они испытывают потребность поделиться с кем-нибудь своим горем в надежде облегчить душевные муки. Более того, сейчас у лорда Понсфорта была еще одна причина для откровенности, и он надеялся, как вы убедитесь, извлечь из нее выгоду.

— Послушайте... — начал он и тут же принялся изливать душу. — Я разорился полгода назад, когда лопнул этот мыльный пузырь — «Компания Южных морей» [«Компания Южных морей» — так называлась компания, основанная в 1711 г. для торговли с испанскими колониями в Америке (преимущественно — чернокожими рабами). После заключения Утрехтского мира в 1713 г. деятельность компании становится все более спекулятивной, неоправданно высоко котируются ее акции. Строится типичная «финансовая пирамида», которая, как и следовало ожидать, кончается грандиозным крахом, разорением многих британских граждан и финансовым кризисом в августе 1720 г.]. Я пустился в рискованную игру на бирже и, проснувшись в одно прекрасное утро, обнаружил, как и многие другие, что удача ускользнула у меня из рук. Это подлое правительство вигов... [...правительство вигов. — Виги — английская политическая партия, образовавшаяся в конце 1670-х — начале 1680-х годов. Представляла интересы верхов торговой и банковской буржуазии, а также части обуржуазившейся дворянской аристократии. Виги добились значительного расширения прав парламента и были убежденными противниками Стюартов. К власти виги пришли вместе с новым королем — Георгом I в 1714 г., причем король добился смены правительства еще до своего приезда в Лондон] — его светлость отклонился было в сторону, но резко оборвал себя и вернулся к главной теме. — Я заложил большую часть имущества, чтобы купить акции. После катастрофы мне пришлось заложить кое-что еще, а оставшееся пошло на возмещение потерь. И тут вдруг... Впрочем, это неважно. Сегодня я сел за карты в надежде отыграть хоть самую малость. Я делал ставки вдвое больше, чем мог заплатить, вот в чем мое плутовство. Поверьте, капитан, я доведен до крайности. Теперь все кончено. — Лорд Понсфорт снова промокнул лоб платком. Голос его звучал тускло, в нем было безнадежное отчаяние. — Если у меня хватит мужества жить, завтра днем меня ждет долговая тюрьма. — Понсфорт вздрогнул, и пуговицы из драгоценных камней на его бледно-розовом жилете тревожно заиграли, будто почуяв иронию судьбы: драгоценности на платье, которое вот-вот превратится в рубище нищего.

Капитан Гейнор задумался. На лице его была все та же маска вежливого участия, а сердце преисполнилось еще большего презрения. Неужели его величество надеется на таких людей? Ему вспомнились лестные слова принца о верном стороннике. «Лорд Понсфорт — человек влиятельный и заслуживающий доверия, — говорил принц. — Он предан нашему делу душой и телом и отдаст ради него все до последнего пенни». Как же заблуждался августейший мечтатель! Перед капитаном Гейнором стоял сейчас подлинный Понсфорт — разорившийся игрок, хнычущий из-за проигрыша.

— И все же, — задумчиво произнес капитан, — одно обстоятельство вы упустили из виду...

Понсфорт бросил на него быстрый взгляд, слегка нахмурив черные брови.

— Если осталось что-то, способное принести деньги, заклинаю вас, не тяните с ответом, капитан Гейнор! сказал лорд Понсфорт, вежливо улыбаясь.

— Думаю, осталось, — ответил капитан. — Милорд, вы позабыли о мисс Холлинстоун.

Брови его светлости сошлись на переносице, на лице промелькнуло выражение высокомерия и вызова. Капитан Гейнор тем временем пояснил:

— О вашей помолвке с Дамарис Холлинстоун знает весь свет. Говорят, она — одна из самых богатых наследниц в Англии, что ее состояние огромно. При такой перспективе, сэр, ваши кредиторы, разумеется...

Злой смех хозяина оборвал его рассуждения:

— Вы, очевидно, никогда не имели дела с иудиным племенем, сэр, — с горечью молвил милорд. — Да будет вам известно, я обращался к ее опекуну и в ответ получил замаскированную иронию. Все было проделано с откровенной наглостью. Вы не знаете евреев. Вы не знаете, что подоплека всех их дел — ненависть к христианам. Евреи вампиры по духу. Шекспир прекрасно понимал их природу, создавая образ Шейлока.

— Однако, возможно, христиане и не заслуживают лучшего отношения с их стороны, — заметил капитан.

Замечание было столь радикально, что подрывало основы мировосприятия Понсфорта. Он не мог прийти в себя от изумления. Но постепенно собственные невзгоды снова завладели его мыслями и отбили охоту оспаривать безумные речи гостя.

— Вы игрок, капитан Гейнор, а все игроки рано или поздно попадают в такое положение, в какое попал я, — заметил он. — Позвольте мне дать вам совет по части искусства добывания денег. Это все, что я могу сейчас. Старайтесь получить сумму вдвое большую, чем сможете когда —либо вернуть. Тогда ваши кредиторы, радея о своей выгоде, пойдут на все. Они отнесутся к вам бережно, станут любовно пестовать вас: ни одна мать так не опекает ребенка, делающего первые шаги. Если бы кто-нибудь своевременно дал мне такой совет и я последовал ему, не оказался бы я сейчас в такой переделке. Узнай кредиторы о моей предстоящей женитьбе, деньги потекли бы ко мне рекой, ведь она гарантировала бы выплату долга. Но я, сэр, совершил ошибку и занял лишь сумму, в которую оценивается мое состояние. Мой главный кредитор, испанский еврей, некто Исраэль Суарес — злобный негодяй. Он сказочно богат, но не