если позволите говорить напрямую…

— Всегда, полковник.

— Из того, что я видел, мне кажется, что вашей команде требуется уделить немного меньше времени преданности и гораздо больше — техническому обслуживанию.

Эйзен наклонился вперед.

— Я признаю, что она не выглядит слишком хорошо, Блейр, — торжественно произнес он. — У нас не хватает рук во всех отделениях, а возраст и слишком много чертовых сражений берут свое. Старушку нужно было отправить на пенсию десять лет назад, а вместо этого ее вернули на фронт. Может быть, она не выглядит так хорошо, как большие корабли, на которых вы служили в прошлом, но это не означает, что она не может выполнять свою работу. И именно команде, мужчинам и женщинам, которые работают сверхурочно день за днем, чтобы поддержать ее на ходу, мы обязаны тем, что до сих пор держимся на фронте. Именно преданность меняет все дело, полковник, и даже если она не продолжается до того, чтобы нанести свежий слой краски или убедиться, что в раздатчиках еды в кают-компании всегда есть куриный суп, она все равно кое-что значит для меня.

Блейр не ответил сразу.

— Я… понимаю вас, сэр, — наконец сказал он. — Мне жаль, если я плохо отзываюсь о вашей команде…

Эйзен улыбнулся.

— Я привык к этому, полковник, верьте мне. Она не выглядит слишком хорошо, я заверяю вас в этом. Но я был офицером связи в первом полете «Виктори», это было мое первое назначение после Академии. Я провел на этом корабле много лет своей карьеры, и мне кажется, что я просто защищаю свою старушку.

— Я понимаю, сэр. Вы можете… привязаться к кораблю, со временем. — Он думал о старом «Когте Тигра»… и «Конкордии». — Я признаю, что не слишком радовался этому назначению, когда адмирал Толвин сообщил мне о нем. Но сейчас мне оно нравится гораздо больше.

— Моя зажигательная речь была так хороша? — спросил Эйзен с ухмылкой.

— Да… и то, что я узнал, что у вас на борту Ралгха нар Ххаллас. Он один из лучших.

— Капитан первого ранга нар Ххаллас? Да, он хороший офицер. Он будет моим заместителем в этом походе…

— Сэр… со всем должным уважением, вы разбрасываетесь талантами. Хоббс — прирожденный пилот истребителя. Перевести его в тыловое отделение… мне кажется, что это ошибка.

— Это была его собственная просьба, полковник. Я знаю его данные, но… — Эйзен замолк, затем пожал плечами. — Дело в том, что никто на борту не согласится летать в одном звене с килрати.

— Пятнадцать лет верной службы и список сбитых истребителей длиннее, чем моя рука, ничего не значат?

Капитан посмотрел в сторону.

— Не с этими людьми, Блейр. Не после всего, через что они прошли в этой чертовой войне. В конце концов, он попросил этого, чтобы летчикам было лучше.

— Ну, теперь я командир крыла, — сказал Блейр. — И я хочу, чтобы его немедленно перевели в действующие пилоты — это будет лучше для всей эскадрильи. — Он сделал паузу. — Я, конечно, не пытаюсь говорить вам, как управлять вашим кораблем…

— Почему нет? Это разве не неофициальная должность любого командира крыла во флоте? Вы, ребята, всегда чувствовали, что мы, тыловики — не больше, чем кучка прославленных водителей такси. — Улыбка Эйзена быстро исчезла. — Послушайте, полковник, ваша верность восхитительна, и я охотно переведу его назад в боевые пилоты, но все равно остается проблема — кто будет летать с ведомым-килрати?

— Я буду летать с ним, — холодно проговорил Блейр. — Даже если никто другой не будет. Он — самый лучший чертов ведомый, с которым мне когда-то приходилось летать, и я чувствую, что он пригодится нам, если мы отправимся в зону боевых действий.

— Как скажете, полковник, — сказал Эйзен, снова пожимая плечами. — Но я думаю, что вы ищете проблем. Я, конечно, не пытаюсь говорить вам, как управлять вашим крылом…

Глава 2.

Офис командира крыла, носитель «Виктори», система Торго.

Офис Блейра был маленьким, расположенным между Центром Управления Полетами и одной из четырех казарм. Не считая рабочего стола со встроенным компьютером и набором мониторов, мебели в нем почти не было. Единственной вещью, достойной упоминания, была стена позади стола — лист транспласта, через который можно было видеть главный ангар.

Когда Блейр вошел, Роллинс поднял глаза от мониторов.

— Я устанавливал ваш режим дня, полковник, — сказал он, уступая место Блейру. — Ну что, Старик высказал вам всю зажигательную речь, а?

— Что-то вроде этого, — коротко ответил Блейр. Роллинс был молод и рад услужить, но была в нем черта, которая тревожила Блейра. У Роллинса было циничное лицо и острый язык, и он всегда говорил то, что думал. Блейр и сам был скептиком и часто говорил откровенно, но это казалось не к месту у парня, который только что вышел из Академии.

— Ну же, соберитесь с духом, полковник. У нас есть достаточно горячей воды, чтобы смыть все это дерьмо.

Блейр пригвоздил его к месту долгим, проницательным взглядом.

— Похоже, капитан Эйзен действительно верит в свой корабль… и в свою команду. Это хорошо для морального состояния.

— Вы не видели столько сообщений командования, сколько я, сэр, — сказал Роллинс. — Если бы Старик сказал команде половину того, что он знает, они бы сбежали из этого сектора через половину наносекунды и никогда бы не вернулись!

— Послушайте, лейтенант, меня не волнует, какими параноидальными фантазиями вы себя развлекаете во время отдыха, — резко сказал Блейр. — Но мне бы очень не хотелось, чтобы вы делились ими с остальной командой. Вы поняли меня, мистер?

— Да, сэр, — неохотно ответил Роллинс. — Но я бы не стал игнорировать то, что происходит здесь, полковник. Может быть, это не просто паранойя? Если вы передумаете и захотите новых сведений, просто приходите к старику Радио Роллинсу. — Он сделал паузу. — Это может когда-нибудь спасти вам жизнь.

— Да… а все килрати за ночь внезапно превратятся в мирных вегетарианцев. — Блейр посмотрел на свой стол. — Сегодня я в вас больше не нуждаюсь, Роллинс, так что вы можете вернуться к другим своим обязанностям. Но когда вы будете уходить, не могли бы вы передать, что я хочу видеть Ралгху нар Ххалласа? А также моего заместителя, кем бы он ни был, именно в этом порядке. Пришло время хорошенько припугнуть эту компанию для их же собственного блага.

— Есть, сэр, — ответил Роллинс.

Блейр проводил взглядом Роллинса. Ему казалось ироничным, что сейчас он защищал официальную власть, учитывая его собственные горькие мысли о Высшем Командовании и о состоянии войны в общем, но у него не было особого выбора. Личные сомнения — это одно, но сомнения, распространяемые по кораблю человеком, имеющим доступ к секретной информации… это было