темой встречи, и все были этому рады. Быть занятым – благословение. Можно попытаться забыть о неизбежной преждевременной гибели свыше трех миллионов разумных существ.

1

– Твое предложение стоит пинка в пах! – закричала старуха. Потом, чуть понизив голос: – Но я старая слабая женщина. Ты моложе, больше, сильнее, здоровее и богаче меня. – Одной рукой она вызывающе ухватилась за рукоять кривого кинжала, которая торчала из дыры в ее грязном коричневом платье. В другой находился обсуждаемый предмет. – Что же мне делать? – выжидательно закончила она.

– Пожалуйста, не нужно так волноваться, – просил стоящий против нее молодой человек, делая руками успокаивающие жесты и в то же время нервно поглядывая по сторонам.

Никто в густой толпе уличных торговцев и покупателей не обращал внимания на этот спор. Но, будучи инопланетянином, молодой человек оказался чувствителен к обвинениям старухи. В конце концов они с женой пробудут на Моте только три дня, а потом по расписанию тура отправятся на Новый Париж. Меньше всего ему хотелось в свой медовый месяц оказаться в тюрьме за драку с туземцами.

– Правда, тридцать кредитов – это все, что я могу заплатить, – отчаянно объяснял он, поправляя мокрый горчичного цвета плащ-дождевик. – Имей ко мне сочувствие. Моя жена в отеле. Она себя не очень хорошо чувствует. Я думаю, ее угнетает этот ежедневный дождь и постоянные тучи. Я хочу чем-нибудь подбодрить ее. Но нам еще долго путешествовать. Тридцать кредитов – это все, что я могу дать за безделушку.

Старуха гордо выпрямилась во весь рост. Теперь ее глаза оказались на уровне груди молодого человека. Она крепко держала в руке спорный предмет и обвинительно трясла им. Тонкий изящный браслет из какого-то серебристого металла, украшенный кусочками полированного дерева и камня.

– Этот браслет изготовлен самим Койонсом Катлером, малыш! Ты представляешь себе, что это значит?

– Прости, – пытался, чихая, объяснить молодой человек, – я говорю, что я здесь только турист.

Очевидно, женщина сдержалась только огромным усилием.

– Ну, хорошо, – напряженно сказала она, – не будем поминать честное имя Койонса Катлера. – Она показала на овальные украшения браслета. – Ты только посмотри на эти кабошоны, забудь на время о топазах. – Она поворачивала браслет, и природный затвердевший полированный древесный сок заблестел лазурно-зелеными огоньками в дневном свете.

– Одно дерево из миллиона способно произвести такой цвет, мальчик. Меньше, чем одно из миллиона, да и те растут только на крайнем севере Мота, где кочевники охотятся на дьяволоп Демичина. Да ведь нужно…

– Ох, ну ладно. – Молодой человек раздраженно вздохнул. – Чтобы покончить с этим. Тридцать пять кредитов. – Ему не больше двадцати двух-двадцати трех лет. Лицо у него мягкое и искреннее. – Нам придется в Новом Париже остановиться в отеле низшего класса.

Старуха посмотрела на него и недоверчиво покачала головой.

– Ты говоришь об отелях мне? У меня трое детей и муж давно умер. Можешь стоять тут и говорить об отелях, бесстыдный юнец, и даешь тридцать пять кредитов за лучший браслет, какой мне попадался за двадцать лет. Двадцать лет! – Голос ее снова поднялся до крика. – Давай приличную цену или иди поселяйся у дьявола, я говорю! – кричала она, достаточно громко, чтобы головы в толпе начали поворачиваться. – Не стой здесь так невинно, если оскорбляешь старую женщину!

– Ради Христа, – взмолился молодой человек, – потише.

Юноша, укрывшийся под капюшоном фиолетово-серого заряженного дождевика и незаметно наблюдавший за шумным разговором продавца и покупателя, слизал с пальцев остатки медового печенья. Потом встал и пошел к спорящим.

Чуть выше среднего роста, с выступающими скулами и смуглой загорелой кожей, он не особенно бросался в глаза. Курчавые рыжие волосы цвета огненного дерева в тундре падали ему на лоб и уши. Только слабое движение на правом плече под плащом свидетельствовало о чем-то необычном, но что там двигалось, определить было невозможно.

– …и если ты больше ничего не можешь сказать, – горячилась старуха, – тогда иди и…

– Прошу прощения, – прервал ее спокойный голос, – я считаю, что тридцать пять кредитов за браслет – справедливая цена.

Раскрыв изумленно рот, молодой супруг смотрел на юношу, не понимая, зачем местному за него вступаться. Старуха яростно обернулась к нахалу.

– Не знаю, кто ты такой, сэр, – грозно начала она, – но не лучше ли тебе заняться своим… – Она остановилась на полуслове, и рот ее от удивления образовал большое О.

– А иначе что, старуха? – спросил юноша. – Пошлешь меня спать без ужина?

Почувствовав преимущество, но не зная, каково его происхождение, ошеломленный покупатель сказал:

– Вот и он говорит, что тридцать пять кредитов – справедливая цена.

– Да… я… – Старуха, тоже ошеломленная, казалось, его не слышит. – Ну, ладно, тридцать пять, и по рукам.

– Точно? – Инопланетянин, обрадованный завершением торговли, решил снискать расположение продавщицы. Будучи гораздо крупнее вмешавшегося, он сделал шаг вперед. – Если парень угрожает тебе, я…

Что-то шевельнулось и частично высунулось из-под плаща. Что-то кожистое, тонкое и ярко расцвеченное. Не узнавая это существо, турист все же получил впечатление чего-то змеиного и смертельно опасного. И вместо того чтобы сжать руку в кулак, он вытащил свою кредитную карточку.

– Вот твои деньги.

Загипнотизированная фигурой в капюшоне, старуха механически сунула карточку в щель счетчика. И, даже не проверяя, вернула покупателю.

– Браслет, – нетерпеливо сказал молодой турист.

– Гммм? А, да. – Она протянула браслет. Довольный покупкой, высокий турист исчез в толпе людей и чужаков.

Старуха молча разглядывала невзрачную фигуру. Потом неожиданно обняла своими худыми, но еще мускулистыми руками.

– Флинкс! – восторженно воскликнула она. – Флинкс, мальчик, ты вернулся домой! – Она радостно трясла худого юношу, ради знакомого ощущения близости. Минидраг Пип беспокойно зашевелился на плече Флинкса и попытался со змеиным равнодушием вынести грубое обращение.

– Ненадолго, матушка Мастифф, – негромко ответил юноша. Он улыбнулся и кивнул в сторону удаляющегося покупателя. – Я вижу, ты, как всегда, развлекаешься.

– Развлекаюсь! – презрительно фыркнула она и сделала неприличный жест в общем направлении рынка, в котором растворился покупатель. – Ничтожества все они. Из-за них удовольствие торговли исчезает. Удивляюсь, как держится Федерация на таком цементе. – Треугольная голова с горящими огненными глазами показалась из-под плаща. – Ты все еще таскаешь с собой это