потому что иначе она потеряется, ты нужен ей. Те годы, что ты провела с нами, бесценны. Месяцы как бриллианты в воде, дни словно звезды, которые сначала сияют, а следом падают безвозвратно, — Марк болезненно прикусил губу, падая в воспоминания плавно, но верно, как якорь в глубины залива. — Мы должны отдохнуть, никто не знает, что готовит нам завтра, — встрепенулся он.
Разум Марка и его тело уже начинал поглощать вирус. Его вены не источали сияние, а значит, кровь принимала программный код без остатка, всю его структуру. Следующим этапом шли мутации…
Утро оказалось белоснежным и блеклым, как замутневший фарфор из серванта. Набережная — составленная из светлых камней, но от них не исходило свечения. Несолнечно и гулко, а вдалеке снова и снова включались сирены тревоги — вероятно, поиски сбежавших от проверки еще велись. Конечно, было бы странно, если б военные отступились так быстро.
— Как думаешь, у того патрульного все еще болит между ног? — пыталась шутить Кристина. Марк проснулся с жаром сильнее ночного, и ей было не по себе. Она не врач, она просто взрослый ребенок, спасающийся бегством. А бегство — причина болезни Марка. Круг замкнулся на ней самой. Она оказалась проклятием этого мальчика, чего он никак не заслуживал.
— Тому патрульному точно не помешает холодный компресс, — слабо улыбнулся парень.
— Как и тебе, — Кристина снова тронула его пылающий лоб. — Я кое-что видела, — вдруг отвлеклась она. — В трюме целый зоопарк. То есть нет, это механические модели животных. У них есть пульты управления, и они ужасно устарели. Но все равно смотрятся веселенько, — рассмеялась девушка. — Как только тебе станет лучше, я покажу каждого из них.
— Судя по всему, их возили на представления, для детей, — отозвался Марк. Разум его держался за нить разговора, как за спасательный круг. Но хватка ослабевала. — По-моему, это одно из лучших решений человечества — запретить представления с животными.
— Закон о животных заповедниках, — подхватила Кристина, которая была ярой защитницей животных и не носила натуральных мехов.
— Именно тогда те, кто занимался производством этих механических манекенов, неплохо заработали, — Марк прекрасно знал историю.
— А теперь они никому не нужные стоят в трюме, — грустно улыбнулась Кристина.
— На палубе я видел птицу, огромную орлицу в гнезде, — произнес Марк. — Пойдем туда.
— Нам нельзя показываться, — отвернулась Кристина. — Патрули… Ты не сможешь побить каждого.
— Хорошо, — едва слышно улыбнулся Марк.
К вечеру лихорадка усилилась, и Кристине все-таки пришлось вытащить брата на верхнюю палубу, чтобы прохладный воздух сбивал жар. Марк лег в гнездо, под крылья железной орлицы, Кристина забралась рядом. Изнутри крылья подсвечивались плоскими солнечными батареями, от которых шло тепло. Само гнездо было выложено внутри старыми матрасами, оставаясь снаружи лишь декоративным куском переплетенного узорами металла. Видимо, моряки и сами не прочь были вечером поваляться на воздухе и в тепле одновременно.
— Птенцы равноденствия, — что было силы воскликнул Марк.
— О чем ты? — не поняла Кристина.
— Сегодня день весеннего равноденствия, а мы встречаем его в механическом гнезде под механической птицей.
— Звучит как важное историческое событие! — подбодрила брата Кристина.
Вдруг шум сирены прорезал пирс, и Кристина в ужасе вскрикнула. Марк испуганно схватился за ее руку.
— Не дай им себя поймать! — успел крикнуть он девушке, но было слишком поздно — патруль уже заметил двух человек на палубе и неумолимо приближался.
В приступе животного ужаса Кристина закричала снова — не так, как в первый раз. Теперь ее голос, словно крик чайки, звенящий и прорывающий небесный свод, источал свет, как и ее вены. Голубое сияние вырвалось из-под кожи наружу и поглотило корабль, попутно растекшись на крыльях орлицы. Патрульные застыли на месте, теряясь и пытаясь понять, по какой инструкции им действовать сейчас.
Синий шлейф огня наполнил крылья птицы, и случилось невероятное — она шевельнулась. Железные механизмы ее со скрипом задвигались, куски ржавчины посыпались на палубу, и вот уже в следующий момент она распахнула крылья. Казалось, движение давалось ей нелегко. Из клюва ее раздался оглушительный рев-скрежет. Птица была привязана множеством крепких канатов к палубе, и они натянулись. Кристина пошатнулась под напором воздуха и упала обратно в гнездо. Там, рядом с Марком, было все, что ей важно, вся ее жизнь собралась в один миг из рассыпанного пазла в цельную картину. Патрульные достали оружие и прицелились в механическую птицу, но орлица уже взмахнула мощными крыльями, и якорь сорвало, словно его и не было. Птица взмыла ввысь, увлекая за собой корабль в сторону линии серо-синего горизонта.
— Видишь, эта болезнь, — рассмеялся Марк, — от нее действительно растут крылья. А не всякая малоприятная ерунда.
— Марк, — Кристина крепко обняла брата за шею, и в этот же миг почувствовала, как жар спадает — значит, организм справлялся с вирусом. — Кажется, ты выздоравливаешь.
— Как? Неужели теперь я лишусь своих крыльев? Ведь я птенец этого механического создания!
Корабль умчался в воды, оставив позади вой сирен и патрульный автомобиль на пирсе.
— Кажется, в трюме нас ожидает проснувшийся зоопарк, — сказал Марк. — Ты спасла нас, Кристина. Твой свет озарил наш путь.
— Поэт из тебя так себе, — с улыбкой призналась девушка, — но попытка зачтена. Не знаю, где мы окажемся теперь, главное, что живы.
Корабль летел по водной глади, рассекая зеленые волны, ветер срывался в лица ребят, и шептал о том, что испытания закончились и теперь наступит новая жизнь, новая эпоха для всех людей.
Подписано о печать 10.01.2019. Формат 84x108 1/32. Печать офсетная. Бумага типографская. Усл. печ. л. 8,4. Заказ № К-5654. Отпечатано в АО «ИПК «Чувашия», 428019, г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, 13.