колесами автомобиля, мы с Эммой поднялись, чтобы разглядеть визитера, и увидели, как водитель и человек, сидевший рядом с ним, вышли из машины и распахнули задние двери. Из одной вышел Хьюдж-Беккет, сразу же окинувший тревожным взглядом фасад, а из второй...

– О Боже, – прошептала Эмма, широко раскрыв глаза. – Ведь это же не...

– Именно он.

Она испуганно огляделась.

– Ты не можешь привести их сюда.

– Нет. Я приму их в салоне.

– Но... разве ты не знал, что они приедут?

– Конечно, нет.

– О Боже!

Мы смотрели, как посетители поднимаются по нескольким ступенькам, ведущим к парадной двери. Видно, ответ "нет" не устраивает их, подумал я. И они выкатывают пушки, чтобы покарать дерзкого.

– Ну ладно, – промолвила Эмма, – посмотрим, что им нужно.

– Ты будешь сидеть здесь, у огня, и отгадывать кроссворд, а я тем временем попытаюсь придумать, как отказать им, – сказал я и направился открывать дверь.

– Рэндолл, – сказал принц, протянув мне руку для пожатия, – хорошо уже то, что высказались дома. Можно нам войти?

– Конечно, сэр.

Хьюдж-Беккет вслед за ним переступил порог. На его лице была сложная смесь смущения и торжества. Ему не удалось самому уговорить меня, и теперь он собирался насладиться зрелищем того, как я уступлю кому-то другому.

Я провел их в сине-золотой парадный салон. Там не было гостеприимно горящего камина, но отопление работало как часы.

– Слушайте, Рэндолл, – настойчиво сказал принц, – пожалуйста, поезжайте в Москву.

– Могу я предложить вашему королевскому высочеству выпить? – попытался я сменить тему.

– Нет, не можете. Сядьте, Рэндолл, выслушайте меня и давайте перестанем ходить вокруг да около.

Двоюродный брат королевы уселся на шелковом диванчике эпохи Регентства и жестом указал нам с Хьюдж-Беккетом на стоявшие напротив стулья.

Он был моим ровесником, возможно, на год-другой старше, и в прошлом мы встречались очень часто. У нас было общее пристрастие – лошади. Он больше увлекался игрой в поло, чем скачками, тем не менее нам доводилось несколько раз вместе скакать в стипль-чезах. Он был умным и прямым человеком, с виду высокомерным и резких, но я видел, как он плакал над телом любимого коня.

Мы иногда встречались на всяких закрытых для широкой публики раутах, но не были коротко знакомы. До сегодняшнего дня он ни разу не бывал у меня дома, а я у него.

– Вы ведь знаете Джонни Фаррингфорда, брата моей жены? – спросил принц.

– Мы встречались, – ответил я, – но не очень часто.

– Он хочет участвовать в следующих Олимпийских играх. В Москве.

– Да, сэр. Мистер Хьюдж-Беккет говорил мне об этом.

– Выступать в многоборье.

– Да.

– Видите ли, Рэндолл, есть одна проблема... Мы не можем отпустить его в Россию, пока все не разъяснится. По крайней мере, я не хочу допустить, чтобы он ехал туда, если есть хоть малейшая вероятность, что вся эта штука полыхнет нам прямо в глаза. Я не отпущу, просто не отпущу его туда, пока есть хоть небольшая вероятность... инцидента... который мог бы коснуться кого-нибудь еще из нашей семьи. Или всей британской нации. – Он откашлялся. – Конечно, я знаю, что Джонни не имеет никакого отношения к трону и к династии, но все же он граф и мой шурин, и хотя вся мировая пресса забеспокоилась, это честная игра.

– Но, сэр, – мягко возразил я, – Олимпийские игры – соревнования совершенно особые. Я знаю, что лорд Фаррингфорд хороший спортсмен, но он может не пройти квалификационный отбор, и все проблемы сразу снимутся.

Принц протестующе затряс головой:

– Если проблема не разрешится, то Джонни не пройдет квалификацию даже в том случае, если окажется лучшим из лучших.

– Вы собираетесь помешать этому? – задумчиво спросил я.

– Да, собираюсь. – Принц говорил весьма уверенно. – Хотя это наверняка вызовет большие разногласия в нашей семье – ведь и Джонни, и моя жена всем сердцем жаждут, чтобы он оказался в команде. И знаете, у него отличные шансы. Этим летом он уже победил в нескольких соревнованиях, он усиленно тренируется, чтобы полностью соответствовать мировому классу. Мне бы не хотелось вставать на его пути... Вот почему я прошу вас выяснить, что же делает опасной поездку в Россию... если, конечно, такая опасность существует.

– Сэр, но почему я? Почему не дипломаты?

– Они взвалили всю ответственность на меня и умыли руки. Они считают – и я, между прочим, согласен с ними, – что лучше всего действовать частным образом. Особенно если может возникнуть нечто, чего мы не хотели бы видеть в официальных донесениях.

Я промолчал, но мое несогласие было видно невооруженным глазом.

– Посудите сами, – сказал принц, – мы с вами давно знакомы. У вас мозги вдвое лучше моих, и я доверяю вам. Я очень сочувствую вашим неприятностям из-за зрения и понимаю, что они влекут за собой целую кучу проблем, но сейчас у вас появилось много свободного времени и вам нужно его заполнить. Так что если ваш управляющий мог заставить вашу ферму работать как часы, пока вы завоевывали лавры в Челтенхеме и Эйнтри, он с тем же успехом справится с делами, пока вы будете в Москве.

– Надеюсь, что это не вы подгадали ввести запрет на очки как раз сейчас, чтобы дать мне возможность выполнить ваше поручение, – сказал я.

Он уловил горечь в моих словах и сдержанно усмехнулся.

– Скорее это были те любители, которые сговорились убрать вас с дороги.

– Некоторые из них уже клянутся, что они вовсе этого не хотели.

– Так вы поедете? – спросят принц. Я внимательно посмотрел на свои руки, побарабанил пальцами по столу, снял и вновь надел очки.

– Понимаю, что вы не хотите, – продолжал принц, – но, поверьте, мне больше не к кому обратиться.

– Сэр... ну ладно... но неужели нельзя отложить это до весны?. Я думаю... вы сможете найти кого-то получше...

– Это нужно делать сейчас, Рэндолл, сию минуту. У нас появилась возможность купить для Джонни в Германии одну из их лучших молодых лошадей, настоящего крэка. Мы... опекуны Джонни... Лучше я объясню. Его состояние находится в опеке, пока ему не исполнится двадцать пять, а до этого еще целых три года. Сейчас он получает весьма щедрое денежное содержание, но есть вещи, ну, например, лошадь мирового класса, на которые его капитала не хватит. Мы с удовольствием купим эту лошадь, мы выбрали ее после тщательного поиска, но нас торопят с решением. Мы должны дать ответ до Рождества. Такая дорогая покупка не может быть оправдана ничем, кроме участия в Олимпийских играх, и нам чертовски повезло ж отсрочкой в несколько недель. Да за этой лошадь стоит очередь покупателей.

Я нервно встал, подошел к окну и взглянул на холодное ноябрьское небо. Московская зима, слежка неизвестно за кем, вероятность выкопать кучу тщательно скрываемого