единственная возможность убедить их сохранить все в тайне. Вы должны заключить с ними сделку: пообещайте, что не заявите на этого Бэйрда. В обмен они пообещают не заявлять на вас. Никто никогда не упомянет, что было похищение. Вам достанется империя Коннистона, во всяком случае, большая ее часть. Луиза получит свое наследство, а эти дети будут принадлежать друг другу. И неплохо бы подсластить эту сделку, отдав им весь выкуп — полмиллиона наличными. Ну как?
— Ерунда. Я ничего не обязан им говорить.
— Обязаны, — улыбнулся Ороско. — Потому что если вы не скажете, это сделаю я.
Оукли прислонился к грязной стене, закрыл глаза.
— Вы никогда не сдаетесь.
— Как только вы закончите дела с молодыми людьми, вы перепишете ранчо Коннистона на мое имя. Такова моя цена за то, что я не выдам вас.
Помолчав, Оукли сказал отрешенно:
— Все-таки добились своего, Диего?
— Вы всегда говорили, что нельзя упускать свой шанс.
— Не думал, что вам нужно это ранчо.
— Я не собираюсь оставлять его себе. Когда отдам его чиканос, за меня будут голосовать не только все местные мексиканцы, но и все либерально настроенные гринго. Из меня должен получиться неплохой политик, Карл. С вашей помощью. Вы обещаете свою помощь?
Оукли открыл глаза. Он опять чувствовал себя сильным, решительным.
— Ну, конечно обещаю. — Он похлопал Ороско по плечу. — Подлейший вы мерзавец, амиго, и я очень рад, что мы знакомы.
Они вышли из-за угла вместе и увидели Терри и Митча — те сидели обнявшись. При приближении Оукли они испуганно подняли головы. Оукли же, напротив, чувствовал себя сильным, уверенным, доброжелательным, щедрым.
— Нам нужно многое прояснить, — сказал он, — но все будет хорошо. Вы мне верите?
Они с удивлением посмотрели на него. Оукли сел на корточки рядом с ними в тени саманной стены, сунул в рот незажженную сигару и, прежде чем заговорить, взглянул на медное небо над каменистыми холмами. Медленно плыли редкие перистые облака, и стервятник, сужая круги, начал снижаться к телу Флойда Раймера.