десятого класса «А» иа специальном сборе, посвящённом солнцу, воздуху и воде. Слово у ребят не расходится с делом. Взяв график погоды, дети закрасили все его дни — все триста шестьдесят пять квадратиков — в оранжевый цвет.

— Год будет солнечным! — постановили они.

Чтобы дожди и облака не мешали их постановлению, ребята вычеркнули из своего графика все слова, которые относятся к плохой погоде.

Ребята из шестого «Б» выбрали чемпионку класса по бегу среди девочек. Ею оказался Петя Иванов, потому что чемпионская майка приходилась ему как раз впору и очень шла к цвету его лица.

КАК БОРОТЬСЯ С СОРНЯКАМИ?

Для того чтобы бороться с сорняками полезных растений на пришкольном участке, нужно взять лист бумаги и написать на нём: «Долой сорняки!» Буквы должны быть разборчивыми.

Я очень увлёкся, читая эту удивительную газету. И вот, когда я увлёкся, я услышал чёткий голос, который произнёс:

— Какое увлекательное чтение!

Я взглянул на пепельницу, на которой сидел мой старинный приятель Тикк, небольшой человечек величиной с окурок, в красной куртке, подпоясанный шпагой, в синих штанишках и в белых чулочках.

Тикк спрыгнул на стол, сделал несколько движений из комплекса утренней физзарядки и сказал:

— Ну, так и быть, я сниму с твоих глаз пелену… Раз! Два! Три!

И едва он это сказал, как замечательная красочная газета вдруг исчезла, словно её и не было. Исчезла вместе с пакетом, сургучными печатями и китами.

— Что ты сделал?! — возмутился я. — Ты лишил меня самого приятного чтения, какое только можно представить!

— Зачем ты это сделал?! — раздался другой голос, и из-за настольной лампы вышел другой мой старинный приятель, очень похожий на Тикка, но тем не менее резко отличающийся от него, потому что курточка на нём была синяя, а штанишки, наоборот, красные. И звали его Такк.

Между прочим, когда я кому-нибудь рассказываю о своих приятелях, все обязательно начинают удивляться. Правда, никого не удивляет, что они оба величиною с окурок. Мало ли что бывает на свете! Но как только я называю их имена — все удивляются.

— Одного из них, — говорю я, — зовут Тикк.

— Ясно, — отвечают мне. — А другого?

— А другого — Такк.

— Как? — спрашивают у меня.

— Такк.

— Как так?

— Такк.

— Как же его зовут?

— Его зовут Такк. Одного Тикк, а другого Такк. Тикк, Такк, Тикк, Такк, Тикк, Такк…

— Это часы так зовут, а приятелей зовут, например, Вова или Боря.

— А почему вы так считаете? Потому что ваших приятелей так зовут? Может быть, вы скажете, что и ваши приятели — величиною с окурок? Да? Может быть, к ваши приятели тоже сидят на пепельнице и болтают ногами? Хотел бы я видеть, что было бы с вашим письменным столом, если бы ваши приятели вздумали делать на нём физзарядку! Даже не всю, а только некоторые движения!

Тогда все обижаются и надувают губы.

Но это я — к слову, чтобы рассказать о своих приятелях и не возвращаться к данному вопросу.

Так вот, появившись из-за пепельницы, Такк спросил у Тикка:

— Зачем ты убрал эту газету? Она привлекла бы массу подписчиков! Почему ты не любишь делать людям приятное?

Тикк нахмуррлся:

— Потому что я более высокого мнения о людях. Я не подсовываю им успокоительных пилюль, подобно тебе!

И, чтобы зря не затевать спора, он добавил, обращаясь ко мне:

— К делу! Потому что, тик-так, время не ждёт ни минуты. Расчисть нам место на своём столе, чтобы мы могли прохаживаться, не цепляясь за книги. Ибо то, что написано в книгах, мы видели собственными глазами, и ещё мы видели многое такое, чего в книгах не написано!

— Может быть, — говорю я, — вы не знаете ничего такого, чего бы вы не знали?

Такк, который мне всегда казался более солидным, скромно отвечает:

— Да.

— Не преувеличивай, — говорит Тикк, — мы действительно были свидетелями кое-чего… И, так сказать, есть кое-что такое, что мы действительно знаем. Мы, например, знаем, что болтать языком легче, чем делать дело.

— Значит, вы сговорились подсунуть мне эту распрекрасную газетину? — спрашиваю я.

Тикк, который мне всегда казался легкомысленным, отвечает:

— Чтобы предостеречь тебя от самообольщения. На земле бывало немало случаев, когда люди принимали желаемое за сущее. И, пожалуй, немало бед происходило от этого.

— Неправда, — возразил Такк, — мы решили тебе сделать приятное. Потому что, принимая желаемое за сущее, люди бывали счастливы…

— Неправда, — возразил Тикк, — люди от этого бывали несчастливы!

— Нет, счастливы!

— Нет, несчастливы!

— Счастливы!

— Стоп, ребята! — говорю я. — Не спорьте, давайте выясним истину…

Тикк смотрит на меня с удивлением:

— Но разве родилась бы истина, если бы не было споров?

Разве могут окрепнуть мышцы без упражнения? А разве мог бы развиться мозг, если бы в него вскочила пагубная мысль, что он уже развился и совершенно готов к употреблению?.. Электрический заряд преодолевает сопротивление проводника, росток преодолевает сопротивление почвы. И если бы не было сопротивления, жизнь давным бы давно остановилась. И радоваться тому, что всё очень легко, могут только глупцы.

— Зачем ты произносишь такое грубое слово? — покраснел Такк. — Нужно говорить: «Недостаточно умные».

— Ах, извини, пожалуйста, — поклонился Тикк, — совсем забыл. Ты ведь придаёшь больше значения словам, чем тому, что они выражают…

— Я никогда не начинаю спор, — обижается Такк и ищет у меня поддержки: — Я всегда хочу, чтобы всем было хорошо.

Тикк не унимается:

— Да-да, он хочет, чтобы всем было всегда хорошо без всяких споров. Это я заметил ещё во времена тираннозавров.

— Каких тираннозавров? — спрашиваю я.

— Обыкновенных, — говорит Тикк. — Ископаемых. Эти самые тираннозавры заполонили всю землю. Они достигали сумасшедших размеров. Еды у них было сколько хочешь, места вдоволь, и пухли они от этого изобилия неимоверно. Но и росли они как-то чудно — тело растёт, а голова какая была, такая и остаётся — крошечная^[1]. А наш распрекрасный Такк смотрит на них и радуется: «Какие они большие! Какие они могучие! Какие они несокрушимые!» А на них было противно смотреть! Головки крошечные, морды спесивые.

— Не морды, а в крайнем случае, физиономии! — возмущённо перебивает Такк.

— Прекрасно — «физиономии»! Я говорю: «Они скоро подохнут от скуки, потому что у них нет никаких духовных интересов». А Такк возражает: «Какие там духовные интересы, когда им нужно столько жратвы?»

— Как можно? — возмутился Такк. — Разве мог я когда-нибудь произнесли такие слова?! О ужас! Что ты мне