чрезмерно увлеклись и в порыве страсти протаранили кустарник. Это мы что, со стороны так самозабвенно целуемся?

Мат и ругань постепенно удалялись, и я, оторвавшись от незнкомца, все же удосужилась рассмотреть того, на кого с такой лихвой запрыгнула и кого вытащила фактически из самых лап жандармов. Это был молодой мужчина, уже не юноша, но вряд ли ему за тридцать. Темно-русый шатен со стальными глазами, в которых то и дело мелькал веселый огонек. Сложением он походил на солдата, однако что-то в выражении аристократического лица намекало, что это никак не простой вояка, а как минимум дворянин. На нем не было ничего, что свидетельствовало бы о его высоком происхождении: дешевая грубая одежда, никаких драгоценностей, — но я чуяла в нем знатного. Видимо, и он во мне.

— Что желает прекрасная мадемуазель одна в таком виде на тракте? — заинтересованно прищурившись, спросил сей непонятный субъект, «забыв» убрать руку с моего бедра.

— Направляется в Гавр, — предельно точно отвечала я, поднимаясь с него и оправляя на себе одежду.

— И зачем же вам в Гавр? — продолжал допрос мужчина, меряя меня оценивающим взглядом и все так же не поднимаясь с дороги. Нравится ему, что ли, в пыли валяться?

— А вам не кажется, сударь, что это не ваше дело? — не люблю я, когда на меня взирают с таким превосходством, даже глядя снизу вверх.

— О нет, моя прелестница, после того, как вы, не побоюсь этого слова, спасли меня от нашей доблестной жандармерии, я как честный человек просто обязан…

— … жениться на мне? — язвительно закончила я.

— Не столь радикально, просто проявить участие в вашей судьбе.

— Сударь, сейчас мои дела обстоят так, что только состоятельные английские лорды могут повлиять на мою судьбу. К ним я, собственно, и направляюсь. А теперь, прощайте, сударь, за проливом дожидается другой честный человек, который как раз таки проявит участие в моей судьбе, женившись на мне.

— Только он пока об этом не знает, — пришла его очередь дополнить меня.

— Именно, — ни капельки не смутилась я и уверенно направилась по направлению к городу.

Честно говоря, думала, что он так и продолжит сидеть там, на дороге, но нет, мужчина вскоре догнал меня и, приноровившись к моему шагу, продолжил разговор:

— Если вы действительно направляетесь в Англию, то ваша затея обречена на провал. Его Величество, — мне показалось, или мой новый знакомец чуть слышно скрипнул зубам от ярости? — переворачивает вверх дном всю Францию в поисках одного своего подданного и, разумно полагая, что тот может сбежать за границу, приказал не сажать на отбывающие корабли никого без особого разрешения. Почему-то я не сомневаюсь, что у вас этого самого разрешения нет.

— Кем должно быть написано разрешение? — невозмутимо спросила я.

— Самим королем или его доверенным советником.

— Ближайшие отсюда?

— Маркиз де Руан, герцог дўАмьен, шевалье де Ле-Мен, барон де Шербур, маркиз де Труи…

— Достаточно, — оборвала я поток имен. — А почему все эти лица имеют право выписывать разрешения?

— Они прекрасно знают, кого надо не выпустить из страны, — холодно отвечал мужчина. — Есть еще вопросы у прекрасной мадемуазель?

— Есть, два. Как вас зовут?

Мужчина пару секунд мялся, потом все же ответил:

— Зовите меня… Леон.

— Мадемуазель Эдит, — решила представиться только именем, как и он. — И второй вопрос, месье Леон: вы случайно не вор?

Кажется, мой спутник даже споткнулся от неожиданности и чуть снова не окунулся в дорожную пыль.

— Нет, — подозрительно косясь на меня, сказал мужчина.

— Жаль, — все так же бесстрастно отвечала я. — Тогда выкладывайте десять экю, раз уж не можете достать все необходимое.

— Могу я узнать, что вы подразумеваете под необходимым? — осведомился Леон, выуживая из-за пазухи довольно увесистый кошель, но не отсчитывая мне несколько мелких монеток, как я ожидала, а передавая его мне полностью. Наглеть не стала и взяла ровно десять экю и ни су больше, хотя хозяин кошелька не следил за моими манипуляциями с его имуществом.

— Мне нужна бумага, чернила и сургуч, чтобы состряпать нам разрешение. Вы же, как я понимаю, тоже хотите отправиться в Англию.

Леон только молча кивнул. Он явно не верил, что у меня что-нибудь получится. Это он просто не знал о моем таланте подделывать почерк и о письме доверенного короля маркиза де Труи, которое на всякий случай было запрятано у меня в кармане.

Единственным замечанием, которого я дождалась от своего спутника, когда мы уже шли по узким, но на удивление чистым, что радовало, улочкам Гавра со свеженаписанным разрешением в кармане, было:

— Скажите, прекрасная мадемуазель, — то ли у него память короткая, то ли он и не собирался запоминать имя случайной попутчицы, — вы так и собираетесь заявиться в порт? Я имею в виду босиком?

— Ни в коем случае, месье Леон, — в тон ему заявила я. — Вы уступите мне свои сапоги.

— Я?!

— Ну конечно! Купить женские туфли, достойные дворянки, в этом небольшом портовом городишке будет достаточно трудно и затратно. А вот мой босой слуга никого не смутит.

— Я?!

— Вы-вы. Я написала разрешение только на свое имя. И в каком же статусе вы хотите находиться при мне? Вы давно в зеркало смотрелись: поношенная одежда, щетина трехдневной давности, солома в волосах. Мой брат или кузен не может быть таким оборванцем, и на героя-любовника благородной дамы вы тоже не тяните.

— Я?! — кажется, мужчина уже закипел до предела и готов был извергать ярость, как вулкан горючую лаву.

— Месье Леон, вы другие слова забыли? Будьте столь любезны выражать свой бурный восторг по поводу моего гениального плана тише и не привлекать лишнего внимания. И вообще, вы — слуга, играйте роль!

Месье потрясенно умолк и не проронил боле ни слова. Кажется, никто никогда так не разговаривал с Леоном. Но куда ж ему деваться, отплыть то нам надо. Так что пусть пока терпит мое общество.

Вечером того дня мы отбыли из Гавра в Портсмут, и я, умаявшись после нескольких дней пешей ходьбы по трактам, не поужинав пошла в кают и, кажется провалилась в глубокий сон ещё до того, как моя голова коснулась подушки.

Глава 2

Леонард

Корабль мягко покачивался на волнах, словно колыбель, но сон не шел ко мне, несмотря на последние изнурительные дни. Это ж надо, бегать от жандармов! Позор на весь парижский двор и королевскую семью в придачу! Чтоб любезному кузену с его матримониальными планами на мой счет хоть раз оторвать свой венценосный зад от трона и пробежаться так, как я!

Но мысли, не дававшие мне заснуть, касались вовсе не кузена и даже не