- 1
- 2
похожей на перхоть,
в сердце прятался маленький ад,
и хотелось уехать, уехать
от безумного треска цикад.
Кровь хлестала из каменной вены,
и, как некий цветок, вырастал
в зоне смерти, любви и измены
диких слов безупречный кристалл.
А в кристалле, как в образе ада,
размышляя о зле и добре,
в бороде у Иуды цикада
тихо в лунном спала серебре.
* * *
Две невинных бабочки-малолетки
превратятся скоро в прекрасных дев.
Богомол зелёный сидит на ветке,
пару тонких лап к небесам воздев.
Муравей молчит и глаза таращит,
чтоб прочесть иероглифы «ян» и «инь»,
а рыбак из озера невод тащит,
там танцуют щука, судак и линь.
А иная рыба мелка, как сдача, —
потому не тратит он лишних слов…
Но его добыча — моя удача,
а моя удача — плохой улов.
За пристрастье к этим опасным темам
на меня сомненье, как тень, легло,
и какой-то мелкий воздушный демон
к стрекозе приладил своё седло.
Он — лихой наездник с картины Босха
с кнутовищем, сделанным из лозы,
он летит на солнце… Но мягче воска
крылья этой маленькой стрекозы.
* * *
Девочка с плетёною корзинкою
в гору поднимается с трудом
там, вдали, за речкой Верхозимкою,
где стоит один знакомый дом.
Этот постаревший дом заброшенный
никого не пустит на постой,
даже если некий гость непрошеный
выкосит траву и сухостой.
Образа давно из дома вынесли,
красный угол превратился в прах,
умерла хозяйка, дети выросли,
как трава весной на пустырях.
— Вы о прошлом ничего не знаете
или, может, не хотите знать…
Дом похож на остров в море памяти.
Как найти его и как назвать?
* * *
У безжизненных скал Карадага
бьётся в берег живая волна —
и становится пламенем влага,
и становится кровью луна.
В диком вое, и плаче, и стоне
Божий глас различив вдалеке,
Макс Волошин в холщовом хитоне
держит посох в бессильной руке.
* * *
Я столько раз подходила к краю
бездонной пропасти, столько раз
спокойно думала: «Умираю,
уже никогда не открою глаз».
О Ра́ю, Ра́ю, прекрасный Ра́ю,
куда ты скрылся навек от нас?
Растёт у речки трава осока,
видны калужницы завитки…
Как равнодушно и как жестоко
касалось сердце твоей руки!
О Ра́ю, Ра́ю, о свет востока,
как твои отблески далеки!
Покуда страсть не даёт последствий,
не возжигает своих костров,
я постигаю причины бедствий
и вижу призраки катастроф.
О Ра́ю, Ра́ю, о, весть о детстве —
душа, и тело моё, и кров.
