зовут? — я выжимаю больше информации, желая, чтобы она посмотрела на меня.

Но она лишь передергивает плечами.

— Жаль тебя разочаровывать, но нет.

Я выдавливаю смешок, облокачиваясь бедром о стол и скрещивая руки.

— Просто проверяю. Моего друга вон там продинамила школьная приятельница, и теперь он хандрит.

— Почему он сам сюда не подошел?

— Ему лень вставать, — мой тон прозаичен.

— Не хочу быть грубой, но если ему нужен репетитор, возможно, отчасти лень тому виной.

Точно подмечено.

— Точно подмечено.

— Отлично, раз мы установили, что я не эта таинственная пропавшая Вайолет, то мне очень нужно вернуться к учебе. Ты убиваешь мое моджо^[2].

— Верно. Прости, что побеспокоил тебя, — извинение слетает с языка и звучит довольно искренним.

Девушка пренебрежительно мямлит:

— Ммм, хмм, — и продолжает водить кончиком пальца по строчкам в блокноте, даже не взглянув на меня.

Это действительно чертовски раздражает.

В смысле, мою гордость сейчас реально побивают. Не каждый день меня отвергают, и, конечно, не какое-то ничтожество в проклятой библиотеке, занудная одноклассница с длинной палкой в заднице.

Должен ли я просто повернуться и уйти? Или попытаться оставить последнее слово за собой? Я стою тут, на самом деле не зная, что делать, и засовываю руки в карманы джинсов.

Эта цыпочка сумела вывести меня из себя менее чем за минуту, и ей хватило смелости отвергнуть меня — а я не совсем уверен, как с этим быть.

— Можешь теперь уходить, — она читает мои мысли, в ее голосе слышится небольшой надрыв.

Что, бля, не так с этой цыпочкой?

— Расслабься, — выдавливаю из себя. — Я ухожу.

Быстро возвращаюсь обратно к своему столу, и на идиотских лицах обоих моих дружков светится довольное выражение. Я отодвигаю свой стул, отвечая им сердитым взглядом.

— Было не похоже, что все прошло хорошо, — осмеливается выдать Дилан.

— Отвали.

— Это не Вайолет? — спрашивает Зик.

— Нет, — я раскрываю учебник по топографии. — Не Вайолет.

— Эй, ОзМэн, — говорит задумчиво Дилан. — Держу пари, если ты вернешься туда и начнешь клеиться к ней, она смогла бы хвастаться об этом неделями. Дай ботанке причину жить.

Почему-то я в этом сомневаюсь.

— Сперва ей нужно хотя бы ненадолго оторваться от книги, чтобы обратить на меня внимание.

— Спорю, ты не смог бы довести ее до того, чтобы она обкончала свои белые панталоны.

— Ни фига подобного. Такое было бы сложно?

Зик смеется.

— Давайте по чесноку, она носит не панталоны, а скорее, пояс целомудрия.

Не то чтобы я возражаю против белых панталон; все они соскальзывают вниз по бедрам женщин одинаково: медленно и с приятным удовлетворяющим звуком, когда они соприкасаются с полом.

Я со знанием дела ухмыляюсь.

— Да, наверное.

— Как думаешь, она девственница? — Дилан озвучивает свои мысли вслух.

Зик тихо ржет, глядя через его широкие плечи в направлении библиотекарши, которая идет по периметру зала. Он понижает голос.

— Черт, еще какая девственница; посмотри на нее. Она будет наверняка плакать после оргазма, когда, наконец, примет его по…

— Ну все, хватит, — я резко обрываю его; даже у меня есть свои нормы, когда речь идет об оскорблении женщины. Конечно, они не высоки, но у меня есть несколько, и унижать их сексуально является одним из них. — Ты ведешь себя как придурок.

Я бросаю на девушку еще один взгляд через плечо, мой тон смягчается. Она действительно вроде как миленькая.

— Кроме того, почему тебя это вообще волнует?

— Нисколько. Просто говорю, что, несмотря на твое чертово бахвальство, ты не смог бы добиться того, чтобы эта цыпочка переспала с тобой, ручаюсь за это, — он кивает головой в ее сторону. — Я видел, как она вздула тебя, и это не то, что ты привык получать.

Правда. Возьмите, к примеру, прошлую ночь: мне не понадобилось прилагать почти никаких усилий, чтобы трахнуться на заднем дворе ледового дворца по хоккею. Пару словечек, несколько кокетливых улыбок, и, прижавшись к наружной стене здания, я уже трахаю какую-то девчонку, которая даже не сказала мне своего имени.

— …и спорю, ты не смог бы добиться, чтобы ее рот оказался на какой-либо части твоего тела. Я даже заплачу тебе сто баксов.

Погодите. Отмотаем назад.

Сотня баксов?

Это привлекает мое внимание, и я резко вскидываю голову. Почему?

Потому что я на мели.

Правда в том, что я не рос, учась в лучших школах. Я изначально был талантливым борцом, но не мог позволить себе дополнительные тренировки; у нашей семьи не было денег. Когда я учился в средних классах, моя сестра получила свою первую настоящую работу сразу после окончания школы, но вскоре была втянута в судебную тяжбу — детали, в которые я не буду вдаваться — и это уничтожило значительную часть пенсионных сбережений моих родителей.

Деньги для борцовских клубов и колледжа пошли туда же.

Так что да, в отличие от большинства моих друзей мне не посчастливилось находиться здесь за счет глубоких карманов моих родителей. У меня нет безлимитных кредитных карт или ежемесячных карманных денег.

Не-а.

Возможно, мне был дарован талант от Бога прижимать противника к борцовскому ковру, но в финансовом отношении я вооружен только стипендией для спортсменов (которую я не могу прошляпить) и работой. Все верно. Работа.

Когда я не в классе, не на тренировке, или не занимаюсь, то надрываю свою задницу, работая до двадцати часов в неделю на вилочном погрузчике в ночную смену в каком-то допотопном складе пиломатериалов в пятнадцати минутах от кампуса. Эти деньги уходят за съем дыры, которую я делю со своим товарищем по команде Зиком, футболистом по имени Паркер и его двоюродным братом Эллиотом.

Работа помогает оплачивать расходы, которые стипендия и мои родители не могут покрыть — коммунальные услуги, газ и продукты — и мало что остается на что-то еще.

И если кто-нибудь узнает, то мне капец.

Формально я не должен работать; мой контракт с Айовой запрещает это. Но ничего не могу с этим поделать, приходится работать, как правило, по ночам, когда мне следует спать, учиться, и расслаблять тело.

Тело, которое регулярно сносит удары и является моим единственным билетом на получение образования в «Большой десятке»^[3].

Дополнительные пару тысяч штук в год в качестве учебного стипендиатского пособия — их спонсирует страховая компания, на которую работает мой папа — но я реально мог бы воспользоваться деньгами, которые Зик только что предложил, даже если это всего лишь сто