сказать. Их проекты встречают овациями и хоронят на полках в архивах. Они делают все с размахом, а финансирование их размаха не предусмотрено бюджетом и вряд ли когда-нибудь будет. Потому мечты остаются мечтами на бумаге и в головах активистов. Нам, нашей академии, нужно финансирование, очень, особенно после не удачного эксперимента бывшего студента академии, который чуть не убил, или все же убил, Хильду и разнес пол корпуса лаборантских академии. А этот состав комиссии денег не даст, это уж точно. Если только обойти комиссию. А это не возможно, без гениальной актерской игры, судя по воспоминаниям Хильды, чертенят, особенно младших, в лице внуков и детей. В кабинет ректора я входила без стука, он сам, еще пару лет назад, дал мне не ограниченный доступ и к кабинету, и к дому. Тем более, что мой рабочий стол находится в его кабинете. За мной шли пару крепких студента с полными руками. Поставив все на журнальный столик в углу огромного кабинета ректора, они пулей вылетели не прощаясь и спотыкаясь. Я осмотрела кабинет. Журнальный столик окруженный диванами в коже, удобно разместился в углу у окна ближе к дверям. Вдоль стены были шкафы с книгами, амулетами, баночками и бутылочками с зельями, и редкими, и опасными ингредиентами к ним. За шкафами стоял рабочий стол Хильды, спрятанный от всего мира и не видим посетителям. У стены напротив двери, по центру, стоял огромный стол из темного дерева с удобным кожаным креслом, где сидел озадаченный ректор, рядом стояло чуть меньше по размеру спинки, кожаное кресло Хильды. Его деятельная натура, привыкшая все контролировать просто вырисовывала удивление и шок от поведения Хильды в частности, и всего происходящего в общем. От стола ректора, ножкой буквы «Т» стоял узкий стол почти на всю длину кабинета, по обе стороны от стола стояли стулья. Весь кабинет был в темных тонах, разбавленных светом из панорамных окон вдоль всей стены и в классическом офисном, деловом, немного строгом, но признаться, роскошном стиле. Вся мебель из темного дерева или с его вставками.

– Итак, начнем игру. Ректор Верджинальд, если я утрою финансирование студгородка и увеличу лимиты расходных материалов в пять раз, то вы создадите мне отдельный, мой личный, рабочий кабинет. А еще в два…, нет, в три раза поднимите оклад. И я хочу дополнительный выходной раз в месяц. По рукам?

– Кхм. Хильда, что с тобой? Тут бы получить хотя бы то, что требуется. Да и вообще, зачем тебе дополнительный выходной? Ты и этим не пользуешься.

– Ну, как скажите. Если вам моя помощь не нужна… Я на больничном. – И я развернулась к выходу и даже руку к ручке двери потянула.

– Стоять! – Взревел мой шеф. А ничего так, темпераментный мужчина.

– Зачем? Меня вы не слушаете…

И он действительно не слушал меня. Я смотрела в его глаза и его омуты заволакивала злость заливая кровью.

– Если все сделаешь как надо, увеличу оплату. А выходной, нет, выходных у тебя и так хватает, раз в неделю. Куда больше?

– Ну знаете…

Дети, сидевшие по двое перед отцом за узким столом смотрели на меня как на богиню. Конечно, их отцу мало кто отваживался перечить. А Хильда, они знали ее как забитую тихоню. Нет, она всегда примеряла их отца, прикрывала их шалости. Советовала, когда молчать, а когда самим бежать с повинной. А тут я, перечу и не молчу соглашаясь, а спорю.

– Я женщина, ректор Верджинальд, даже если этого не видите вы, может увидеть другой. И где и чем я хочу заниматься в дополнительный выходной – не ваше дело!

В глазах шефа уже гулял огонь, не зол, в гневе. Появилось чувство давления. Захотелось свернуться калачиком и подчиниться, а лучше спрятаться под стол. Дети синхронно вскочили и посеменили к выходу.

– Стоять! Кхе… – да, кричать не мое. – Сидите смирно, все. – Я злобно зыркнула на ректора. – Будите давить магией – уволюсь.

Давление спало, огонь в глазах потух, на лице отобразился испуг в пересмешку с удивлением. Вот какая я не заменимая. Кровь из омутов исчезала. И я подумала, что кабинет удивительно гармонирует с цветом глаз ректора.

– Итак, в виду особо тяжких условий труда, между прочим, в вашем лице ректор Верджинальд, дополнительный выходной требую за ваш личный счет. Будите знать, как магией давить.

Младшие сиганули под стол. Но ректор не взорвался и не закричал, он глупо приоткрыл рот в удивлении. А потом посмотрел на меня как на больного, при чем психиатрического отделения и так заботливо, елейно поинтересовался.

– Ты, наверное, еще не пришла в себя, да? Совсем плохо?

– Да! Будет тут хорошо. Шеф изувер, от которого собственные дети под столом прячутся. – Я ткнула пальцем на выглядывающих из-под стола младших. – Подчиненные его избегают всеми правдами и не правдами. Студенты от страха теряют речь или вообще сознание. А я? На меня еще и магией давит, авторитетом ущемляет. Кабинет зажал, ючусь за шкафом в полутьме и пыли, как мышь. На работу, с того света возвращает и ни слова ласкового – иди трудись рабочая единица, рабыня, а не сотрудник. И за все мои страдания еще и один несчастный дополнительный выходной зажали. Да в царстве Темного спокойнее было. Вы меня зачем возвращали? Нужна? Цените!

Шеф прокашлялся, на лице была озадаченность и удивление в пересмешку с шоком. Он украдкой поглядывал на мой закуток за шкафами.

– Хорошо, зарплату повышу, выходной дам…

– За ваш счет!

– Хорошо, надеюсь. Может моим кабинетом обойдемся? Вон туда стол, к окну поставим, ближе ко мне будешь.

– Я вам не собачка карманная, под рукой быть. Я личный помощник. Нет кабинета – нет помощника.

– О боги, что с тобой сделал Темный? Хильда…

Я развернулась и взялась за ручку двери

– Стоять! – Шеф взревел, даже, кажется, стекла задрожали. – Да черт с тобой, все будет. Приступай к работе. И зачем тебе дети?

Я повернулась хитро улыбаясь и потирая руки. А потом посмотрела жалостливо так, как кот из Шрека, на детей, они от удивления аж отпрянули от меня.

– Вы бедные сиротки, всеми покинутые. Мам нет, бабушки и дедушки редкие гости. Отец весь в работе. Уроки делаете в его кабинете, рядышком с отцом. – Я подмигнула младшим, и они синхронно икнули. Ткнула пальцем в Нику. – Ты даже слезинку пустишь на плече любимого дедули. Магией заниматься нет где. Магических школ, а он обещал, нет. – Я ткнула пальцем в Ната. – Ты тоже слезу вовремя утри.

Нат, возмущенно запыхтел, хотел возмутить, куда ж ему, такому «взрослому мужчине» слезы лить. Но я то знаю, точнее помню, всю их подноготную. Поэтому не дав вставить слово протяжно, как будто вспоминая, обратилась к Нату.

– А помнишь практику целителей….

– Понял, сделаю.

– И оденьтесь как ангелочки,