И вот торжественный момент — ордера на вселение были получены, и в январе 1960 года наша семья переехала в новую трехкомнатную квартиру.

Так как первый год моей жизни, прожитый в бараке на платформе «19 километра» я не помню совершенно, я считаю себя коренным челябинцем, поскольку и родился я в челябинском роддоме, да и крещен был в челябинской церкви, которая находилась в то время где-то в районе Переселенки.

Квартиры, по мнению бывших обитателей вагончиков и бараков, были просто шикарные. Полнометражные, потолки под три метра, фасадные стены сантиметров в 70 толщиной, большие окна, паровое отопление, водопровод с холодной водой, ванна с титаном, туалет с нормальной канализацией, а на кухне — печка. Красотища! Балконов, правда, не было, но зато, не выходя из подъезда, можно было спуститься в подвал, где для каждой квартиры была оборудована ячейка для хранения дров и угля. У жильцов из засыпных домов по улице Колхозной тоже были хозяйственные подсобные помещения — сарайки, но располагались они на улице, и в осенне-зимний период посещение их было связано с некоторыми сложностями.

Следом за нашими домами сдали дом N 34 по Краснознаменной. Он тоже был из кирпича, но, похоже, уже попал под хрущёвское стремление к экономии средств в строительстве и борьбе с излишествами, и при тех же габаритах, что и предыдущий 30-й дом, в него умудрились втиснуть уже 16 квартир вместо 12. Потолки в нем стали ниже, стены тоньше, оконца меньше и подвала в доме уже не предусматривалось. Для хранения дров имелись только сараи на улице.

Когда мы переехали в новый дом, вдруг выяснилось, что у нас нет мебели.

В бараке, в единственной нашей комнате, нам ее ставить было некуда, поэтому кроме кроватей и стола, да пары самодельных табуреток у нас имелся лишь фирменный «мостопоездский» сундук, сделанный плотниками нашей организации, да самодельные книжные полки.

А здесь, все-таки, настоящая квартира и три полнометражных комнаты. Пришлось обрастать мебелью. Купили плательный шкаф, буфет, кожаный диван с маленьким зеркалом в высокой спинке и шесть парадных стульев.

И вот одно из воспоминаний детства. Приходишь в гости к соседям, а там все как у тебя дома. У Наумовых и диван, и гардероб точно такой же, как у нас, зайдешь к Филиппенко, а у них стулья один в один как наши, только светлее, и буфет точь-в-точь такой же. Просто мы заезжали в дом одновременно, и родители все вместе по мебельным магазинам бегали, покупая одинаковую мебель.

Вот только электротехника у всех была разная. Телевизор и большая ламповая радиола появились у нас рано, на моей памяти они были всегда, а вот первый малюсенький холодильник «Орск» — мать купила, когда мы с братом уже в школу пошли.

Так что жизнь потихоньку налаживалась.

Здесь, я думаю, пора переходить к следующей главе воспоминаний.

Глава 3. Двор

В момент, когда я более-менее самостоятельно начал покидать квартиру и отправляться на исследование окружающего мира, двор выглядел так: первое, что я видел, выходя из своего подъезда, — это здание котельной, отапливающей все дома нашего квартала. Главным украшением этого кирпичного здания в полтора этажа без окон и с широкими воротами была высоченная по моим детским впечатлениям труба. Сейчас-то я понимаю, что была она не выше пятнадцати метров, но тогда-то она точно собой подпирала небо. Три или четыре стальных растяжки удерживали ее на постаменте. Один из этих стальных канатов цеплялся за землю рядом с моим подъездом и неоднократно служил объектом игр и различных экспериментов дворовой детворы. В отопительный сезон из жерла трубы валил черный дым — (топили обычно углем), — и знающий человек сразу по нему определял, с какой стороны нынче дует ветер и какое у нас атмосферное давление, синоптиков не надо.

Из ворот кочегарки стремительно выскальзывали рельсы и обрывались метров через десять. По рельсам можно было ходить безбоязненно, поезда по ним не ходили. И только став постарше, я, наконец, узнал, что предназначена эта железная дорога была для вагонетки, на которой с заасфальтированной площадки перед котельной привезенный самосвалами уголь подвозили поближе к печам.

Иногда ворота кочегарки были широко распахнуты и, пройдя мимо них с занятым видом, можно было быстро зыркнуть и увидеть, наконец, что же там внутри все-таки есть. В вечном сумраке виднелись те же рельсы, убегающие в огромную пустоту зала с высокими потолками, куча угля на каменном полу, какие-то зловещие стальные механизмы и тяжеленные двери заслонки. Ну а если учесть, что хозяевами всего этого были весьма серьезные дяденьки в чумазых одеждах, то не трудно догадаться, что кочегарка в детском восприятии представлялась довольно-таки страшным и запретным местом, этаким местным Мордором.

Направо от котельной буквой «П» стояли деревянные сарайки жильцов дома N 23 по улице Колхозной. Хотя, если быть дотошным, то между этими сараями и котельной находилась еще и помойка, куда жители двора стаскивали всякую дрянь и пищевые отходы. Железных контейнеров, как сейчас, тогда не было, и помойкой служил большой побеленный известкой деревянный ящик с дощатой же крышкой.

В теплое время года от ящика дурно пахло, а летом на нем плодились огромные зеленые мухи, вызывавшие всеобщее отвращение. Если к обычным домашним мухам все относились терпимо, а рыболовы даже использовали их как наживку для рыбалки, то зеленых их собратьев не любил никто. Поэтому это место нашего двора никогда не казалось нам интересным, и мы его всячески избегали. Да и сейчас я упоминаю о нем в последний раз.

Время от времени ящик периодически разгружал несчастный, по нашим понятиям, мужичок с лопатой. И хотя он приезжал к нам во двор на машине, этого мужичка не обступали любопытные дети, не вертелись вокруг него и никто из ребятишек ему не завидовал, мечтая оказаться на его месте. И это даже несмотря на то, что он целый день катался на машине. А чего ему завидовать? Ведь машина у него была «мусоркой» и катался дяденька только от помойки до помойки.

Другое дело сарайки. Вот возле них была какая — никакая жизнь. Там можно было играть, там можно было увидеть много интересного. То кто-нибудь из мальчишек возьмется за ремонт своего велосипеда, и вокруг него соберется группа ребятишек «советчиков-специалистов». То кто-то из мужчин зачнет строгать какую-то деревяшку или пилить железку, и можно, сидя в сторонке, посмотреть, как ловко и умело он это делает. То хозяйка распахнет дверь своей сарайки, и можно увидеть, что у нее в ячейке вырыт погреб, из которого она поднимает на свет божий какие-то свои запасы для встречи гостей. Бывало, что перед