Молдавию.

Отец вербуется в кочевую строительную контору Мостопоезд-424 на должность кузнеца. Почему кочевую? Потому что у этой мостостроительной организации нет никакой постоянной базы и она, восстанавливая разоренную войной страну, просто переезжает всем составом от одной стройки до другой. Люди с семьями живут в вагончиках, места постоянной прописки не имеют и подчиняются полувоенному МПС.

Весной 50-го мои родители оказываются в г. Щурово Московской области, где Мостопоезд-424 строит мост через реку Оку.

Мать в Подмосковье на работу то ли не берут, (в мостостроительной организации для женщин рабочих мест было не так много), то ли она сама решила быть домохозяйкой, ведь в сентябре 1950 года у Юры появляется младший брат — Володя. За двумя пацанятами нужно приглядывать.

Город Щурово сейчас бесполезно искать на карте Московской области, так как в 1960 он административно вошел в состав Коломны и стал ее городским районом.

Аналогичная история, кстати, произошла и с Крайновкой. Село, по счастью, не исчезло с карты страны, но потеряло высокий статус районного центра, став рядовым поселком. Не стало в Крайновке ни райкома КПСС, ни райисполкома, ни других районных организаций, а вместе с ними исчезли и все привилегии и возможности для дальнейшего развития. К тому же, в результате нового возникновения Чечено-Ингушской АССР, Грозненская область была ликвидирована, и поселок из состава РСФСР административно перешел в подчинение к Дагестанской АССР.

Так что мои старшие братья в своих свидетельствах о рождении имеют записи о несуществующих ныне административных единицах: Юрий — отмененную Грозненскую область, а Владимир — растворившийся в Коломне городок Щурово.

В Щурово мои родители живут и работают где-то до конца 1954 года, а затем отправляются на новую стройку в Казахстан.

Как известно, главный советский волюнтарист Никита Сергеевич Хрущев именно тогда объявил о планах освоения целины. И, следуя указаниям партии, боевой отряд мостостроителей в первых рядах целинников в январе 1955 потянулся в Акмолинск (ныне столица Казахстана — Астана).

В Акмолинске многие мостопоездцы, включая моего отца, получили вполне заслуженные медали за освоение целины, и, выполнив все задания партии, в конце 1957 года отправились на Южный Урал. В город Челябинск.

В МПС было решено, что именно в этом городе Мостопоезд-424 встанет на прикол. В Челябинске будет развернута база мостостроительного треста, и на стройки мостов и путепроводов больше не будут выезжать эшелонами, всем кагалом с детьми и женами, как прежде. В командировки вахтовым методом будут ездить только необходимые работники.

Людей селили прямо там, где встали эшелоны, — на платформе «19 км» — (ныне это поселок Федоровка на юге Челябинска). Вскоре из привычных всем вагончиков людей распихали по быстро возведенным засыпным дощатым баракам.

Потом вдруг пошли разговоры о том, что Мостопоезд будет для своих работников строить нормальное жилье — каменные дома с отоплением, с водопроводом, канализацией и прочими удобствами. И строить будут в самом Челябинске.

Отец оказался одним из самых сообразительных. Узнав о таких перспективах, он, с его слов, первым обратился в профком и встал в очередь на получение жилья, чем вызвал явное недоумение у своих коллег. Многие знакомые вертели пальцем у виска и говорили:

— Леша, ты, что дурак, ты же «колесные» потеряешь!

Отец в спор не вступал и молча гнул свою линию.

«Колесными» в то время называли деньги, которые выплачивали за разъездной характер работ, и их размер был от 40 до 70 процентов от оклада. Деньги весьма приличные, надо сказать. Но у отца были свои резоны. На момент постановки на учет у него уже было два сына, ради которых собственно он и решил бросить якорь в Челябинске. Пацанам надо было ходить в нормальную школу, а не мотаться по случайным поселковым учебным заведениям. Да и самому ему на четвертом десятке лет уже надоела кочевая жизнь, хотелось покоя и обывательского комфорта. К тому же и жене в большом областном центре проще было бы найти службу, отпадала необходимость цепляться за любую работу в Мостопоезде.

Для того, чтобы иметь возможность претендовать на квартиру площадью побольше, мои родители решили завести третьего ребенка. Хотели девочку — мамину помощницу. В январе 1959 года моя мать родила… двух мальчиков — двойняшек: меня и брата Алексея.

Вскоре время подтвердило правоту отца. Сперва переименовали организацию. Вместо подвижного слова «Мостопоезд №424» ее обозвали скромно «Мостотрядом № 16». Кочевая жизнь кончилась навсегда. Потом перестали выплачивать «колесные» только за то, что ты — штатный сотрудник этой организации. Их начисляли только тем, кто уезжал работать в командировки.

А когда слухи о строительстве комфортного жилья стали явью, и «Мостоотряду» выдели участок под застройку, в профком обратились и другие желающие получить цивилизованное жилье.

Очередь сразу разбухла и растянулась на годы. Многие мостостроители смогли выехать из бараков только в 60-е и 70-е годы. Причем, часто «Мостоотряд № 16» строил жилье уже не в черте города, а в той же самой Федоровке. И хотя со временем поселок был включен в состав Советского района Челябинска, но окраиной бывший «19 км» так и остался. Все равно всем хотелось переехать оттуда поближе к центру.

Глава 2. Дом

Мостопоезду в Челябинске под строительство жилья отдали небольшой пустырь в Заречье, ограниченный теперешними проспектом Победы, улицами Краснознаменной, Дальневосточной и Колхозной.

Дома лепили один за другим. В первую очередь Мостоотряд забабахал на этом участке ведомственный детский сад и несколько двухэтажных небоскребов. До этого момента на Колхозном поселке существовал исключительно частный сектор и только здания школ № 9 и № 78 возвышались над одноэтажными домиками. А тут сразу столько многоквартирок!

Первыми выросли засыпные двухэтажные деревянные дома номер 23 и 29 на улице Колхозной, затем ведомственный детский сад, а потом и два первых двухэтажных кирпичных дома на улице Краснознаменной. С мостопоездскими домами в поселок шагнуло и такое достижение цивилизации, как асфальтированные тротуары. До этого здесь имелись только грунтовые дороги.

Наш дом построили осенью 1959. Потом его принимали и утрясали списки на заселение. Будущие владельцы, по рассказам родителей, по очереди ездили охранять свое жилье от «незаконных захватчиков», уж не знаю, были ли реально случаи захвата жилья в СССР, но, тем не менее, и старшие братья, и родители эпизодически ездили ночевать в новых квартирах.