Олег Слободчиков ПОСЛЕДНИЙ РАУНД

Если в кругу вечно подначивавших проходчиков Сашка Кравцов вспоминал свою первую встречу с бригадиром Быковым, то заявлял многозначительно и важно, что ее специально подстроили свыше. В прямом смысле так оно и было: впервые встретились они на поверхности. В те дни Сашке было совсем не до шуток: три курса брошенного института, спорт — планы на жизнь легкую и радостную летели в тартарары, потому что негде и не на что было жить.

Первая поездка на рудник, серые отвалы породы, серный запах отпалочного газа, сама затхлая контора, навевали такую тоску, что Сашка подумывал — стоит ли рождаться на белый свет для такой жизни? Начальник отдела кадров, обрюзгший от многолетнего сидения за столом, окинул казенным взглядом его крепкую фигуру, и в сонных глазах потомственного бюрократа засветилось озорное любопытство. Он даже отлепил рыхлый зад от стула и шагнул навстречу:

— На одиннадцатый бы участок тебя… Так ведь не возьмут.

Насмешливые глаза Кравцова чуть дрогнули и обидчиво сузились:

— Это почему же меня — и не возьмут?

— Там с кадрами полный комплект. — Сиделец вздохнул, почесал плешивую макушку. — К Быкову бы тебя! — добавил, мечтательно смеживая веки.

Не понять было Сашке, что за смутные предположения промелькнули под лысеющим лбом, только кадровик притопнул ногой, тряхнул остатками кудрей, и в остром лезвии косого солнечного луча закружились пылинки. — Попытка — не пытка! Вот тебе направление, поговори с бригадиром, может быть, и возьмет.

— И что же за благодетель этот Быков? — усмехнулся Сашка, не двинувшись в сторону зависшей руки.

— У-у-у! — просипел начальник отдела кадров, фертом подперев расплывшиеся бока. — У Быкова мужики, поздоровей тебя, ломались. Здесь, — кивнул на то место, где стоял Сашка, — заливались слезами, чтобы только их перевели в другую бригаду…

Кравцов подхватил направление, согнул его вдвое, сунул в карман и вышел.

Начальник участка, с невыспавшимся лицом, даже не спросил трудовую книжку. И он тоже прищурился лукаво:

— К Быкову бы тебя! — задумался и добавил: — Минут через пятнадцать он должен подняться на поверхность. Поговори… Я буду только «за».

Шахтная клеть, проскрежетав, тяжело выползла из подземных глубин.

Остановилась. Как подбородком, дернула-звякнула решеткой и выплюнула очередную толпу чумазых рабочих, дыхнула плесенью и прелью подземелья.

Застучали по бетону сапоги выехавшей смены. В этой бесцветной массе Сашка поймал один взгляд и вдруг забыл, где он и зачем.

Пять лет тренеры пытались вытравить из него чрезмерный азарт — ничего не получилось. Поэтому и не вышел он в большой спорт. И вот, стоял в галерее, нелепый в своем чистом черном костюме, глаза в глаза смотрел на Быкова, уже уверенный, что это именно он, и сумбурно прикидывал: «Вес девяносто кг, лет на пятнадцать старше… Не весогон…» Глядя на бригадира, Сашка уже знал, что будет работать именно с ним, и рудник, шахта начали обретать смысл, который не предполагался ни ситуацией, ни местом.

* * *

Рудник. Шахта. Сырое пространство подземных выработок, сжатое низкими каменными сводами. Тишина. Лишь в узких канавках под трапами журчит мутная вода. Через мгновение под каменный свод врывается яростный рев и проносится состав с рудой. Шахтная клеть с новой сменой летит вниз, мелькают металлоконструкции пролетов. Как этажи высотного здания, возведенного не к небу, а в глубь земли, проносятся ярко освещенные бетонные своды подземных горизонтов.

Забой. Смена. Заклинило буровую штангу. Крутится она свободно, а не вытащишь. Сашка налег всем телом на перфоратор, хотел силой оторвать его от забоя. Будто муравьи облепили тело, от вибрации зуд пошел по коже, поплыли перед глазами лампы освещения, закачалась порода под ногами.

Леха Быков, плечо к плечу, не мог не замечать как мучается ученик. Хоть бы бровью повел — смотрел в одну точку, как в телевизор. Монотонно и гулко грохотал его перфоратор. Сашка яростно сжал зубы, уставился на бригадира сбоку в упор — тот не обернулся. Сплюнул и потянулся к серому от шлама уху Быкова.

— Чего рисуешься? Трудно показать, как бурят?

Бригадир невозмутимо обернулся заляпанным грязью и машинной смазкой лицом. Невозмутимо крикнул:

— Разопрись пневмоподдержкой в забой!

— Этой? — пнул Сашка по трубе-домкрату, свисающей с перфоратора.

Бригадир насмешливо кивнул. Ученик сделал все как надо, но слишком резко нажал на рычажок подачи воздуха и… нечеловеческая сила отбросила его назад. Отлетев, Сашка ткнулся носом в жижу из воды и шлама.

Леха Быков отключил воздух. Грохот в забое оборвался, со свистом засипели шланги. Бригадир плавно опустился на землю, лег на спину, задрал ноги и захохотал, дергаясь в конвульсиях, пока Сашка выбирался из-под своего постукивающего поршнем перфоратора. Щель бригадирского рта разевалась, как пасть хищной рыбины, выброшенной на сушу.

Сашка вскочил с бешеными глазами, стряхнул с руки мокрую рукавицу, двинулся боком на Быкова. Тот сел, вытряхнул из смятой пачки сигарету, пустил дымок, глаза его смотрели пристально и серьезно:

— Ну ладно, ладно! Уж и пошутить нельзя?! Это тебе вроде крещения!

И Сашка, остановленный этим взглядом, расслабился, шевельнул губами:

— Ну, погоди… Посмеюсь… Года не пройдет!

«Что за человек? — думал, давясь обидой. Смачивал водой из шланга поцарапанное при падении лицо. — Глупая, инфантильная жестокость…» Сашка сжал зубы, глядя на вращающуюся штангу: «Ох и отыграюсь… Леша с лесопилки».

В забое гулко шипел сжатый воздух, то и дело срываясь в грохочущую дробь бурения. Бригадир оглянулся, будто расслышал угрозы, вспомнил бросок, распахнул сомовью пасть, опять загоготал, задергался. И Сашка Кравцов, перехватив его взгляд, тоже рассмеялся.

* * *

Ни через полгода, ни через год явного превосходства не было, не было. Зато зрителей было предостаточно. Поединок становился все напряженней, в него азартно втягивалась вся бригада, за ней и участок.

Сашка сдал экзамен на взрывника, получил пятый разряд. Уже несколько раз начальник участка заводил разговор, мол, пора бы Кравцову взять звено. И тут горластый, самоуверенный Быков тушевался, начинал пространно доказывать, что Сашке и по возрасту, и по опыту рановато руководить звеном. И сам Кравцов, поглядывая на бригадира, отнекивался: повышение означало разные смены с Лехой…

Странные складывались между ними отношения. Еще утром, в прокуренной комнате раскомандировки, Леха отыскивал глазами Сашку. Подсаживался, скалясь, начинал подначивать:

— Вот