заглядывал - больше часа понадобилось что бы разобрать всякую рухлядь и ржавое железо, прежде чем мне на глаза попался клинок в приемлемом состоянии. Он очень походил на римскую спату - длиной меньше метра - сантиметров восемьдесят и шириной клинка около пяти сантиметров, с острым концом для колющего удара, к тому же обоюдоострый, а главное не очень тяжёлый. Всё оставшееся время до скудного ужина я потратил на полировку и заточку лезвия, потом сразу же лёг спать, так как сильно устал.

Утром начались хлопоты, связанные с моим отъездом. Один из хранителей посоветовал мне следить за своими манерами, по его словам они через чур изысканы и не соответствуют той глуши, в которой я воспитывался и живу.

- Ваша милость, я ничего не имею против Вита де Лота, но порода так и прёт из вас. Сами того не замечая, вы во многом повторяете любимые жесты своего отца - Георга. Вы так же, как и он трёте переносицу, теребите мочку уха, а бокал или даже грубую кружку берёте, оттопырив мизинец. Внимательный наблюдатель обязательно заметит это сходство. Мой вам совет - проколите ухо и воткните в него серёжку, это оправдает ваше желание в рассеянности теребить его. Если трение переносицы ещё можно оправдать хроническими позывами к чиханию, то манеру пить следует срочно изменить, а для этого надеть на мизинец неплохой перстень. Тогда этот жест может выглядеть как хвастовство провинциального дворянина семейной реликвией неплохого качества.

Мне торжественно был вручён достаточно массивный перстень с камнем похожим на изумруд и пока я его рассматривал и примерял, мне проткнули тонкой иголкой правую мочку и вставили в неё 'пиратскую' серьгу с грушевидной жемчужиной. Я даже не отреагировал на это, так как эта боль не могла сравнится с теми приступами, которые я очень часто испытывал.

Ближе к полудню, проверив всё ещё раз и поместив всё своё имущество в карман, вновь отказавшись от кареты или верховой лошади, я отправился в неизведанный мир, который манил меня в первую очередь возможностью избавиться от боли и во вторую - возможностью отомстить мачехе за смерть матери и мои страдания.

Должен вам признаться, спать летом, пусть даже у костерка, мне совсем не понравилось - земля была через чур жёсткой, а мой плащ не спасал от утренней сырости и росы. И тем не менее, я не изменил ранее принятому решению, добраться до ближайшей станции на королевской дороге и сесть в наёмный экипаж. Пока я шёл, время даром не терял - расстояние, которое я проходил в ускоренном темпе постепенно увеличивалось, спата, извлечённая из пространственного кармана уже не казалась такой тяжёлой, и я даже стал тренировать некоторые связки и приёмы из своей прежней жизни. Было тяжело, но стиснув зубы, я каждый вечер проделывал комплекс упражнений для укрепления связок и тренировок разных групп мышц.

Получилось так, что я немного ошибся в расчётах и переоценил свои силы - вместо семи дней, за которые я рассчитывал достигнуть королевской дороги, до почтовой станции я добирался десять дней. А узнав, что ближайший экипаж прибудет перепрягать лошадей только через два дня, я расстроился, но потом успокоился и попросил натопить мне баню пожарче. Мылся я в исподнем белье, так как не хотел, чтобы хоть кто-нибудь увидел моё исковерканное и обезображенное тело. На дорожной станции, на удивление, оказалась вполне чистая и мягкая постель на половине для благородных, так что я не только вымылся, но и выспался. Одежду мою выстирали и вычистили, сапоги подремонтировали, подбив каблуки и даже предложили задёшево шпоры. Естественно, я от них отказался, мотивировав это тем, что мне предсказали что я могу погибнуть, упав с лошади, так что я предпочитаю ездить в каретах, экипажах или передвигаться пешком. Как говориться, у благородных свои причуды и любой ваш каприз за ваши деньги.

Два дня пролетели очень быстро и вот я уже сижу в наёмном экипаже и с жадностью смотрю в окошко. После изоляции в крепости мне всё было в новинку. Вот крестьяне обрабатывают землю, а вот мелкая ребятня устроила скачки нагишом по берегу речушки, причем в них участвовали даже девчонки. Особенно меня поразили большие фруктовые сады, что раскинулись вдоль дороги. Моя соседка, которая недавно подсела ко мне и направляющаяся в соседний городок в гости к своей дочери, словоохотливо рассказала о сортах яблок и груш. Которые произрастают здесь, а также кому принадлежат эти земли. Всю дорогу, в течении нескольких часов, она снабжала меня информацией, которую я старательно запоминал, так как меня наверняка будут в академии проверять на соответствие статусу провинциала. Хотя, возможно, это моя паранойя и никому до меня не будет дела. На шестой день, сменив несколько попутчиков, по возросшей интенсивности движения я понял, что мы приближаемся к столице. Не желая упускать никаких подробностей, я пересел к кучеру, сунул ему пару медяков и выслушал пространственный рассказ о жизни в столице, господствующих нравах и модах, опасных районах, где лучше с наступлением темноты не появляться, а также о королевском квартале, где, собственно говоря и находились интересующие меня академии. За ещё пару медяков кучер согласился подвезти меня к воротам второй академии, а так как я к этому времени был единственным пассажиром, то особого труда ему это не составило.

Внешне вторая академия представляла собой комплекс зданий, обнесённый высокой стеной с широкими воротами и надвратными башнями. Через ворота было видно, что чуть вдали имеется ещё одна, более низкая стена, а расстояние между ними было заполнено небольшими домиками, харчевнями и купеческими лавками. Кучер пояснил, что это так называемая зона последней свободы, так как попав за вторую стену, из неё уже не выйти до окончания обучения.

- Учтите, ваша милость, в зоне свободы ошиваются банды стервятников, как они себя называют. Высматривают, кто без оружия, вроде вас или послабее и обдирают до нитки, приговаривая, что в академии всё дадут заново. Иногда доходило и до убийств. Их ловят, наказывают, но их количество не уменьшается. Городская беднота завистлива...

2.

Ну вот, накаркал. Не прошёл я и десятка шагов, как из ближайшего трактира вышли четверо. По законам королевства простолюдинам без специального разрешения не разрешалось иметь холодного оружия, но, как известно, голь на выдумки хитра. Вот и у этой четвёрки на поясах висели большие ножи мясников. Всегда можно сказать страже, что они только что заскочили перекусить, а теперь возвращаются на работу. Да только стража здесь практически не появляется. У меня даже мелькнула мысль о том, что этих стервятников специально натаскивают на