уцепиться за выступающий камень и встать на ноги. Он очутился на расщепленной вершине горы, протянул руку и одним могучим рывком вытащил из воды Архона. Мальчик, вереща от восторга, взмыл над поверхностью потока. Вслед за ним выбрались Сетис и Лис, а потом — Шакал. Они сидели на камнях, дрожа от холода и с удивлением глядя на реку, возникшую из ниоткуда.

— Ура, получилось! — вскричал счастливый Алексос. — Мы вернули людям реку! Она красивая, правда, Орфет?

Толстяк усмехнулся.

— Просто чудо, дружище.

Река с ревом низвергалась с гор, катила камни, валуны. Далеко внизу она наполнила сухое русло Драксиса и устремилась к морю. Такой напор способен смести любую преграду, подумалось Сетису. Грохот возвращающегося потока разбудит всех жителей Порта, выгонит их из домов. Ибо божественное деяние скрывает в себе и опасность, и чудо, кому-то оно дарит жизнь, а кому-то смерть. Как случилось с Гермией. Неужели Мирани в самом деле стала Гласительницей?

Шакал стоял, глядя на восток. Там, вдалеке, небо озарилось розоватым светом. Восходящее солнце заливало пустыню ослепительными лучами: ожившая река пылала, точно огненная, тянулась к морю, наполняя притоки и ручьи, остужая растрескавшиеся, опаленные зноем камни.

К Шакалу приблизился Сетис.

— Ну и суматоха начнется в городе, — прошептал он.

* * *

— Мы утонем, — прошептала Ретия. Мирани отпрянула от черного водоворота.

— Где ты? — прошептала она. — Приходи скорее! Ответ прозвучал радостно.

«Мы испили из Колодца Песен».

— А река? — спросила Мирани.

«Мы вернули золотые яблоки. Видимо, Царица Дождя простила нас».

Несмотря на то, что вода доходила ей почти до груди, Мирани рассмеялась, поняв, что голос Бога снова с ней. Но потом заметила, что Ретия тоже его слышала: изумленный взгляд рослой девушки устремился в глубину пещеры.

Он стоял среди теней, высокий и худой, с белыми волосами, с лишенной цвета кожей. Протягивал узкую руку и манил их за собой.

«Мирани, пойдем со мной. Скорее».

Мирани подтолкнула Ретию.

— Пошли!

— А он…

— Пошли скорее!

Карниз на стене пещеры уходил в глубину, во тьму. Держа под мышкой маску Гласительницы, Мирани спешила за Креоном. Его силуэт белел далеко впереди. Один раз она поскользнулась и сдавленно вскрикнула: вода была черная, горячая, курилась паром, как будто подымалась из немыслимой глубины. Ретии вода была уже по грудь, она брела, задыхаясь. Над глубокой расселиной Креон остановился.

— Это единственный выход.

Ретия все-таки умудрилась презрительно фыркнуть.

— Куда, вниз?! Ты с ума сошел!

— Пещеры соединяются с туннелями, уходящими в гробницы. Вся эта гора пронизана лабиринтом, созданным много веков назад. Вода его не наполнит. — Он печально посмотрел на девушек. — Ты должна пойти со мной, Мирани. До возвращения Архона это будет единственное безопасное место. Аргелин убил Гласительницу, и на него обрушится божественный гнев. Вся наша жизнь теперь изменится.

— Но Мирани стала Гласительницей. Почему мы должны прятаться в гробницах? — воскликнула Ретия.

— Другого пути нет. — Он оглянулся. — Видите?

Над Островом поднимался дым. Рассветные лучи озаряли черный клубящийся столб, уходивший вертикально вверх, будто от погребального костра.

— Все-таки он добился своего. — В лицо Ретии плеснула вода, и она закашлялась. — Уничтожил Оракул.

Всходило солнце. Его сияние тронуло стену пещеры у них над головами. Креон торопливо отвел глаза.

— Пора идти.

Расселину быстро заливала вода. Он погрузился в нее, набрал полную грудь воздуха и исчез. Над головой у него сомкнулась чернота.

Ретия сказала:

— Будь что будет. Прыгай со мной.

Над морем, над новорожденной рекой вставало солнце. Его свет брызнул в глаза Мирани.

Гермия мертва, и теперь она стала Гласительницей. Но до поры до времени ей придется жить в темноте, в изгнании, вне закона.

— Они вернутся, — прошептала она. Ретия пожала плечами.

— А что они смогут сделать? Мальчишка, толстяк музыкант да писец.

— И Шакал. — Мирани опустила глаза и посмотрела на маску. Ее пустые глазницы наполнились водой, из разверстой прорези для рта изливалась темнота. — Они сумеют одолеть Аргелина. Отомстят за Гермию.

Ретия схватила ее за руку.

— Гермия не хотела бы, чтобы он проиграл. И это хуже всего.

Мирани поскользнулась, потеряла равновесие. Потом подняла голову и заговорила, обращаясь к солнцу:

— Не задерживайся. Нам без тебя очень плохо.

И набрала в грудь побольше воздуха. Девушки прыгнули.