Майкл Гир

Посвящается    моему дяде Джо Гисику  с благодарностью за все рассказы   о лосях, собаках и золоте,   а также за тепло, которое он дарил в стужу.

Майкл Гир  Сети Паука

ПРОЛОГ

Станция    «Варта». Ленинский    сектор.

Станция    «Варта» была основана в самый последний период  советского господства, накануне революции Конфедерации.   Первоначально она выполняла роль пункта навигационного наблюдения и базы научных экспедиций. Экономика станции процветала в первую очередь благодаря получению изотопа гелия 3,переработке минералов алабанита и карлбергита, а также производству в условиях невесомости фармацевтических препаратов, графитовых волокон, кабелей на основе карбида кремния и вспененной стали, выпуску микроэлектронных устройств, преимущественно на основе арсенида галлия, и фарфоровой посуды. Впоследствии, по мере расширения станции, большое значение приобрело сельское хозяйство, развивающееся с применением биоинженерии. Согласно последней переписи, население станции составляет приблизительно 7,56 миллиона человек.

Полностью поглощенный чтением, человек не обращал внимания на тихий шепот воздуха, выходящего из системы     воспроизводства атмосферы. Мягкий свет падал на бледные безликие стены; за ними пряталось спящее голографическое     оборудование, стоящее не меньше полумиллиона кредитов. О подобной роскоши многие не смеют даже мечтать, но находящийся в комнате человек не обращал на нее никакого внимания.

Он был худощавым; смуглая кожа в неярком свете, отраженном от стен и потолка, сияла янтарем. Полностью расслабившись, мужчина плавал в невесомости, обняв монитор,  а его живые черные глаза быстро бегали по мерцающим строчкам на экране. Обруч шлема виртуальной связи, подобно диадеме, обхватывал его лоб и отбрасывал отблески при каждом движении головы. Лишь время от времени подрагивающие тонкие губы да прищуренные глаза, скрытые массивными веками, выдавали внутренние переживания мужчины.

—  Очаровательно, — прошептал он, обращаясь к самому  себе, поднося длинную тонкую руку к волевому подбородку.

Не отрывая взгляда от монитора, мужчина устроился поудобнее. Мягкие складки свободной одежды из роскошной  арктурианской ткани плавно колыхнулись в условиях невесомости, созданной антигравитационным креслом.

За спиной мужчины с приглушенным свистом отворилась  дверь, но он и бровью не повел. Чувствительные датчики, уловив движение, увеличили освещенность в комнате.

—  Все    читаешь? — окликнул мужчину гость, переступая  через порог.

Рыхлый и толстый, он, сопя и тяжело дыша, прошел в комнату. На его огромной лысине блестела тонкая пленка пота. Многочисленные подбородки утопали в складках воротника из дорогой ткани. На коротких толстых пальцах мертвенно-бледных рук сверкали перстни с драгоценными камнями. Руки толстяка непрерывно тряслись, и казалось, что перстни живут своей жизнью. Дородное тело было обмотано куском розового моноатласа, светящегося изнутри при каждом движении.

—  Очаровательно, Паллас. Просто очаровательно.

Непринужденно потянувшись, худощавый смуглый мужчина довольно потер руки, отрываясь от монитора.

Неуверенно махнув жирной рукой, толстяк прошел по  роскошному ковру из мха свии и ткнул похожим на сардельку пальцем в кнопку автомата. Перстни тихо звякнули друг о друга, бросая на стену оранжевые и зеленые блики. Толстяк  взял появившийся из автомата хрустальный фужер на тонкой  ножке, наполненный жидкостью янтарного цвета.

—  Не понимаю.

Обернувшись, Паллас поднес бурбон к мясистому носу и, понюхав божественный напиток, пригубил его. Одобрительно облизнувшись, он улыбнулся, но улыбка не прошла дальше огромных мешков под маленькими голубыми глазками.  Затем бледное круглое лицо пересекли морщины. Толстяк  прищурился.

—  Что спрятано в этих архивах? Прошлое? Истории, которые рассказывают дряхлые профессора в аудиториях университета? Какое тебе до этого дело...

— Уроки    прошлого, — поправил его смуглолицый. Склонив голову набок, он прошил Палласа насквозь взглядом  своих черных глаз. — Только подумай, друг мой, за последние триста лет Директорат многое стер из истории человечества. Удалил из нашей коллективной памяти. Выбросил прочь. Избавился. Растерял.

Мужчина задумчиво прикоснулся тонким изящным пальцем к монитору, следя за светящимся квадратиком.

— И я тоже не понимаю, как много у нас отняли.

Поджав жирные губы, Паллас пожал покатыми плечами.

— Значит, человек, потерпевший поражение, обращается  к старинным книгам? Ни за что бы... в общем, на тебя это не  похоже. Я считал тебя человеком... человеком...

— Ну?

— Человеком    действия, Нгуен. А не архивной крысой, копающейся в древних...

— Тайны прошлого едва не помогли мне получить весь  Директорат.

Нгуен Ван Чоу ловко соскочил с антигравитационного кресла. Его обутые в бархатные тапочки ноги утонули в ворсе ковра по самые щиколотки. Он постоял, поглощенный своими мыслями, но кипучая энергия требовала выхода. Сплетя руки за спиной, Нгуен принялся расхаживать по комнате, морща высокий лоб и рассеянно кусая верхнюю губу.

— И какие секреты тебе удалось раскрыть?—указал на монитор Паллас, снова пуская сверкающих зайчиков по всему по-мещению. — Какие тайны ты раскопал в прахе мыслей  давно умерших людей?

— Я узнал про самое могущественное оружие на свете, —  с благоговейным почтением произнес Нгуен. — Про религию.

Изумленно вздрогнув, Паллас не сразу пришел в себя. Презрительно фыркнув, он рассмеялся.

—  Про религию? Я не ослышался? И ты называешь оружием глупые предрассудки? Как может мистическая чушь быть... могущественным...

Застыв на месте, Нгуен развернулся лицом к Палласу Микросу.

— Тебя там не было! Ты этого не видел! Дикари-романовцы... варвары, со своими Пророками, способными видеть будущее...

— О, прекрати! Ну ты-то ведь не веришь, что они обладают даром предвидения? — Паллас насмешливо скривил в  презрительной усмешке мокрые губы.

Нгуен едва удержался от резкого ответа. Прищурившись, он провел пальцем по подбородку.

—  Нет, — спокойно ответил он. — Но то, во что верю я, и то, во что заставили поверить моих сириусианцев, далеко не одно и то же. Они проглотили весь этот вздор — со всеми потрохами.Впустили Паука в свои сердца, выпили его учение,  будто отборное вино. И эти предрассудки, как ты их называешь, вырвали Сириус прямо у меня из рук. Эти варвары... и их божество-паук... выставили меня на всеобщее