Алесь Петрашкевіч Воля на крыжы

Гістарычная драма

Дзейныя асобы

Янка Купала.

Бянігна Іванаўна — яго маці.

Уладзіслава Францаўна — яго жонка.

Ганна — яго сястра.

Якуб Колас.

Усевалад Ігнатоўскі.

Сталін.

Гей.

Панамарэнка.

Рапапорт.

Бэндэ.

Стэнаграфістка.

Кузняцоў, Каваль — следчыя.

Ксёндз.

Жанчына.

Замест пралога

На фоне заслоны асвятляецца постаць Янкі Купалы. Яна нечым нагадвае помнік яму, што стаіць побач з месцам, дзе некалі стаяла яго хата.

Купала (да залы, вельмі задушэўна, з болем).

(Пасля паўзы.) То не мой верш. То «Прысяга» Міхася Чарота. Ён выкалупаў яе нечым вострым перад смерцю на сцяне камеры-адзіночкі. Напаткаў і запомніў словы паэта другі паэт-вязень Мікола Хведаровіч…

Каб не сцёрліся з памяці імёны бязвінных пакутнікаў, варта было б устаць усёй грамадою, пералічыць усіх пайменна, ушанаваць хоць хвілінаю смутку. Толькі як пералічыць, калі іх тысячы тысячаў?..

Святло паволі згасае.

Дзея першая

I

Заслона адкрываецца.

Кабінет Сталіна. Пасярэдзіне пакоя стаяць Гей і Рапапорт. Сталін моўчкі і доўга ходзіць па пакоі. Разы два нават абыходзіць вакол наведвальнікаў. А тыя, бы марыянеткі, паварочваюцца менавіта ў той бок, дзе ў пэўны момант знаходзіцца Сталін.

Сталін (распаліўшы люльку). …Страна на крутом повороте, я бы сказал, на великом переломе. А белорусы народец тихий, но себе на уме. То им одной культурной автономии в составе России вполне достаточно, то подавай республику в составе РСФСР, а то и сомоопределение вплоть до отделения. Один Жилунович чего нам стоил! Я его еще по Смоленску 18-го знал. И Манифест его хорошо помню. В нем ядовитые корешки нынешнего белорусского национал-демократизма и правого кулацкого уклонизма. Тогда в Северо-Западном крае Свердлов с Иоффе навели порядок. Теперь Гею (тыкае яму пальцам у грудзі) и Раппопорту (таксама тыкае пальцам) предстоит сделать то же самое. Товарищ Сталин хорошо знает товарища Гея по Комиссии советского контроля и направляет к белорусам в качестве первого секретаря ЦК К(б) Белоруссии. О товарище Раппопорте товарищу Сталину много хорошего рассказывал товарищ Берман — начальник главного управления лагерей и поселений, у которого он был боевым заместителем. В Белоруссии возглавит ОГПУ. Товарищ Пилляр на этой должности оказался очень мягкотелым и не бдительным… Думаю, сработаетесь.

Рапапорт (занадта гучна, шчоўкнуўшы абцасамі). Так точно, товарищ Сталин!..

Сталін. Не торопись и не шуми, дорогой. Не на плацу. ОГПУ — инструмент тонкий и острый. Не сломай и сам не обрежься… Белоруссия — не просто окраина нашей державы. Она — форпост социализма на западе страны. Она была и остается буферной, я бы сказал, санитарной территорией. Там не должно быть наших внутренних врагов и зарубежных шпионов. А их там больше, чем мы можем сегодня терпеть. (Зноў тыкае пальцам у грудзі Гею.)

Гей. Понимаю, товарищ Сталин…

Сталін. Некоторые белорусские товарищи из руководства, особенно Червяков — я его тоже хорошо помню по Смоленску — увлеклись так называемым возрождением и белорусизацией. От местечкового ренессанса опьянели. Амнистию врагам советской власти объявили. Вернули в край лидеров эсеров, социал-демократов, руководителей БНР и прочую антисоветскую нечисть. Она и пролезла во все государственные институты, оккупировала университет и Академию наук, проникла во все поры культурной жизни. И возрождает теперь черт знает что! Если проморгаем… (Падумаўшы.) Нет! Так вопрос ставить нельзя! История не простит нам поражения на хозяйственном, культурном и политическом фронтах Северо-Западного края!..

Между прочим, и там находились люди, которые требовали от руководства республики решительных методов борьбы с врагами народа, но тот же Червяков, Голодед и другие не учли пересмотра товарищем Сталиным взглядов на всю политику, на крутой поворот и великий перелом. Они осадили настоящих бойцов за народное дело и сами фактически примкнули к грязным делам врагов народа.

Мы посылали в Белоруссию специальную комиссию во главе с председателем ЦИК КП(б) Украины товарищем Затонским. Свое мрачное настроение от положения дел в Белоруссии он изложил в специальном докладе. (Бярэ на стале папку і перадае Гею.) Советую познакомиться и поделиться впечатлениями с товарищем Раппопортом.

Гей. Спасибо, товарищ Сталин!

Сталін. Такие доклады пишутся не ради того, чтобы держать их под сукном. (Пасля паўзы, як папрок.) Между прочим, украинские товарищи успешно завершают разгром контрреволюционного «Союза освобождения Украины»… Вопросы есть?..

Гей. Есть, товарищ Сталин…

Сталін. Спрашивай, дорогой… Между нами никаких вопросов не должно оставаться…

Гей. Какой уклон хуже, товарищ Сталин, — правый или левый?

Сталін. Оба хуже… А точнее, главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться… А в Белоруссии борьба почти затихла.

Святло раптоўна гасне.

II

Сцэна асвятляецца.

Такі ці амаль такі ж пакой, як і ў Сталіна, толькі замест партрэта Маркса на сцяне копія вядомай карціны, на якой Сталін замілавана глядзіць на Леніна. У пакоі двое: Рапапорт, закінуўшы нагу за нагу, сядзіць у скураным крэсле за кубачкам кавы; Гей, апрануты пад таварыша Сталіна, ходзіць па пакоі і разважае ўслых таксама, як Сталін. У адной руцэ трымае аркуш з тэзісамі, у другой люльку, якая не хоча гарэць, і ён, паміж словамі, вымушаны распальваць яе.

Гей. Безусловно, в республике есть количественно незначительная часть бывших попутчиков из верхушечного слоя старой интеллигенции, которая перебежала в лагерь врагов и ведет теперь с нами борьбу, а значит, с этой частью интеллигенции нам не только не по пути, но мы ее иначе, как агентуру классового врага, рассматривать и оценивать не можем… Всякий, кто этого не понимает, кто считает возможным, по суждениям узкого делячества, сохранять и далее прежние отношения с этой