Рон. Ее милый беззаботный Рон. Она слышала его по радио и даже мельком видела однажды. На нем не было ран или следов постоянных пыток, и этот факт ослаблял тугую удавку на шее девушки. Но то, что он говорил… Казалось, Долохов пьет оборотное зелье, превращаясь в ее друга, потому что все его речи были направлены на поддержание Министерства и новой власти. Она не сомневалась, что он под Империо, если не что похуже, потому что таких пустых глаз Гермиона не видела никогда в жизни.
А Гарри… Вспоминая о лучшем друге, ей никогда не удавалось справиться со слезами. Но не сейчас. Сейчас она не может позволить себе расплакаться, сидя здесь. Они не должны видеть отчаяние на ее лице, они должны верить, что Гермиона продолжает бороться.
И это было так. Поттер жив — в этом она не сомневалась, а значит, есть шанс. Значит, еще не все потеряно. Сидя в темницах, Гермиона едва ли смогла бы ему помочь, но здесь на это есть надежда. Крошечная, но есть.
Рядом с Минервой Макгонагалл сидели брат с сестрой Кэрроу, и это был один из тех нечастых случаев, когда Гермиона совершенно искренне желала кому-то смерти. Они были единственными, кто переговаривался между собой, хихикая. Боже, какая мерзость.
Вкус курицы был похож на наждачную бумагу, но Гермиона заставляла себя жевать. Ей нужны силы, чтобы пережить это все. Чтобы придумать план.
В какой-то момент даже еле слышные голоса в Зале стихли, и, посмотрев вперед, Гермиона увидела, как Амбридж поднимается, чтобы сказать свою речь. На лице женщины была едва заметная улыбочка, которая, наверное, уже приросла к ее жабьему лицу.
— Дорогие дети! — прозвучал высокий голосок, сладкий, как патока, которую насильно заливают тебе в горло и перекрывают таким образом доступ кислорода к легким. — Как же я рада приветствовать вас снова в стенах этой школы!
Раздались очень жидкие аплодисменты, но женщина была настолько сосредоточена на себе, что вряд ли ей вообще было до этого.
— Я счастлива видеть здесь большую часть достойных представителей волшебного Мира! Пройдя такой нелегкий путь становления истин и принятия действительно важных вещей, которые были продиктованы нам предками, мы должны ценить мир и помнить, к чему привело пренебрежение правилами, что никогда не должны были быть нарушены.
Гермиона практически на физическом уровне ощущала, как гниль, исходящая от директора школы, орошает буквально каждого в зале, и от этого хотелось вымыться, остервенело оттирая кожу от лживых слов.
— Гармония может существовать только в том случае, если каждый будет на своем месте, — практически пропела Амбридж. — И мне радостно сказать, что мы, наконец, ее достигли. А под моим чутким руководством, я уверена, что вы почерпнете нужные знания, став достойными представителями чистокровного магического общества!
Получив в ответ одобрительные возгласы, прозвучавшие со слизеринского стола, Амбридж расплылась в мерзкой улыбке, что еще больше сделало ее похожей на жабу, хотя, казалось бы, всему есть предел.
— Хочу представить вам профессионалов с большой буквы, которые займут свои должности в этом году, — сказала Амбридж, повернувшись к учительскому столу. — Профессор Алекто Кэрроу будет преподавать маггловедение. Этот предмет теперь включен в обязательную программу, чтобы мы могли знать своего врага в лицо.
Со своего места встала, будто красуясь, женщина с рыжими растрепанными волосами, чья фигура была больше похожа на арбуз с двумя коротенькими ножками.
— Ее брат, дражайший Амикус Кэрроу, с удовольствием научит вас всему, что связано с темными искусствами.
Сутулый мужчина кивнул головой, даже не потрудившись оторвать свой свинячий зад от стула.
— Ну, и конечно же, я долго сомневалась, но потом все же решила несколько очистить свой рабочий график и лично преподавать вам Заклинания. Не посмею не передать вам свои бесценные знания, — продолжал литься елейный голосок директора.
О, Мерлин, ради всего святого. Это было похоже на цирк. На пародию в маггловских передачах. Остальных учителей она даже не соизволила представить, среди которых также были Снейп, Бинс и Макгонагалл. Хотя, судя по выражению лица последней, сама мысль о том, что ее может представлять Амбридж, вызывала у преподавателя отвращение.
Когда речи были окончены, а столы опустели, студенты неспешно начали подниматься со своих мест, ведомые желанием найти старост и, наконец-то, закончить этот длинный тяжелый день.
— Староста девочек отведет Серых по распределенным факультетам, — пропищала Амбридж, возникшая словно из ниоткуда прямо перед ними. — А вы, мисс Грейнджер, пойдете со мной.
Женщина, одетая в розовое безумие, произнесла имя Гермионы немного скривившись, как название какого-то особенно уродливого любимца Хагрида.
Они шли по слабо освещенным коридорам школы, и гриффиндорка подметила некоторые погрешности в архитектуре замка. Словно шрамы, они напоминали о случившемся. Остановившись перед портретом монаха, Амбридж произнесла: «Безупречная кровь», и тот услужливо отъехал.
Перед взором гриффиндорки предстала небольшая гостиная, выполненная в серебряно-зеленых оттенках, в центре которой стоял темный диван. В комнате даже имелось несколько изображений змей.
— Вы будете жить здесь, мисс Грейнджер, — услышала она сзади.
Девушка повернулась, уставившись на директора в недоумении. Это комната была похожа на змеиное кодло, но все же кажется слишком шикарной для «грязнокровки». Учитывая то, что их теперь отсоединили от всех факультетов, она была уверена, что сама будет жить в какой-то хижине в Запретном лесу. Разве что они решили морально убить ее серебристо-зелеными цветами, что практически заставило Гермиону хохотнуть в голос от бредовости этой мысли.
— Но разве не предполагается, что мы будем жить вместе с другими факультетами? — спросила она, не отводя взгляд.
— О, это так, — наигранно дружелюбно кивнула Амбридж. — Но это относится к остальным представителям Серых. Вы же будете находиться под постоянным контролем…
Речь женщины прервал звук открывающегося
