движение на миллиметр гораздо слаще иных размашистых движений. Может, впервые с ней это почувствовали, но главное — вместе! Я вдруг увидел, что ее ухо все более наливается алым!
Как чувствует!
Я сидел, наливаясь блаженством,— сейчас выльется, толчками!
Тебя, что ли, долго держали в заключении? Или ее?
Обоих! Сто лет не видел ее! Несколько жизней пропустил!
Окончательные свои содрогания удерживал лишь мыслью: возьми себя в руки! Подойди! Никогда же такой бабы, чтобы так чувствовала, не встречал! И не встретишь боле!
Встань! Пошевелись немножко! Давай! Я встал… вернее, душа встала, а сам же оставался сидеть, закинув ногу на ногу… Сейчас!
Вместо меня завибрировала вдруг электричка… Станция! Она с усилием поднялась и, не оборачиваясь — обернуться, это я чувствовал, выше ее сил — ме-е-едле-енно стала уходить по проходу. А я сидел!
И она исчезла! Все! Заскрипев, электричка тронулась. И ее профиль проплыл в окне. О! Точно такая, как я мечтал и представлял!
Дубина!
Она вдруг повернулась — и показала язык! Я просто был ослеплен этим блеском!
Идиот! Я метнулся в тамбур. Электричка уже разогналась. Я прыгнул. На лету оглянулся. Увидел ее ласковые глаза и вдруг — ужас в них. Повернулся! Прямо на меня летела бетонная крестовина!
Отлично!
Как холодно в высоте!.. Ну, где тут моя капсула? Все уже спят? — Полундря-я-я-я! — заорал я, появляясь в кубрике. Хлопцы очумело вскакивали — и у каждого в трусах явно намечался «утренний фактор»! Это оружие нам и понадобится. Правильно приняли сигнал! По лестнице из меркурина — она же антенна — я побежал в блок управления. — Это ты? — крикнул, следуя за мной, Ваня Нечитайло, и слезы хлынули из моих уже несуществующих глаз! Тронулись! Ну что же… мне вверх, а вам, пока живы, вниз!
Мягкий всеобнимающий свет. Тихое сипенье флейты. — Здорово, батя!
Как печален вид с высоты! Лунные южные холмы. Черные северные болота. …Хочу в последний раз увидеть ее! Земля стала укрупняться… темные разливы в мертвых деревьях. Сонькина Губа! А вот и наша избушка. Резко спикировал. Пролетел по всем нашим комнатам… Нелли нигде нет! А-а-а! В сарае, наверно, как всегда? Полетел туда — она как раз вышла наружу… и покачнулась, ухватилась за ручку… Опять?! Хорошо, значит, живем? Сараи посещаем? Она вдруг присела на корточки, подняв лицо кверху… но не видя меня. Я напрягся всей душою. Но что такое душа? Лишь сгусток информации. Единственное, что я мог, завибрировав,— это электризовать капли в туманном небе, они стали слипаться, укрупняться и, став тяжелыми, летели вниз. Не открывая глаз, она ловила их ртом, размазывала языком по губам — снова была со мной. Золотой дождь! Потом вдруг застонала: — Ну скорее… змей!
Обратно я летел в полной тьме. И наконец — запахи я чувствую! — почувствовал море! Так… Но хотелось бы сориентироваться точнее. О! Вроде та длинная палка, чернеющая в темноте,— труба кочегарки Дачи Генсека. Точно! Зуб даю, золотой! …Впрочем, как всегда, горячишься. Расшвырялся зубами!.. Тела не имеешь — не то что зубов!
И тут как раз «встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»! И осветила виноградный склон! Вот они, мои соколики: тесно сплетясь с вакханками, спали в виноградных разгородках. Я летел на бреющем, разглядывая их… Ваня Нечитайло, Петя Скобцев, Дима Орлов, Маракулин, Панков, Зинченко. Праздник Вакха удался: гроздья винограда лежат у них на устах и на других местах. О, и кое-кто из «партизан» примазался! Молодцы! Меня только тут нету!.. Много захотел. Зато передал свою программу, последнее желание, последнюю команду — и она выполнена! Ну я — прям как рядовой Пермитин, который, умирая, сжал зубами разорванный провод и передал сигнал! Маркс строго хмурится с высоты, а где ж та «железная таблетка», что на губе у него раньше была? Где, где! Смотреть надо лучше! У тебя на бороде! А кто это там бодрствует, торопится в отдалении? О-о, мистер Карпентер! — Не видать ли наших козз? — Оф козз!
А я один остался. Разволновалси сильно. И вспомнил вдруг, где я Деву видел! В электричке!.. В какой такой
Как холодно в высоте!.. Ну, где тут моя капсула? Все уже спят? — Полундря-я-я-я! — заорал я, появляясь в кубрике. Хлопцы очумело вскакивали — и у каждого в трусах явно намечался «утренний фактор»! Это оружие нам и понадобится. Правильно приняли сигнал! По лестнице из меркурина — она же антенна — я побежал в блок управления. — Это ты? — крикнул, следуя за мной, Ваня Нечитайло, и слезы хлынули из моих уже несуществующих глаз! Тронулись! Ну что же… мне вверх, а вам, пока живы, вниз!
Мягкий всеобнимающий свет. Тихое сипенье флейты. — Здорово, батя!
Как печален вид с высоты! Лунные южные холмы. Черные северные болота. …Хочу в последний раз увидеть ее! Земля стала укрупняться… темные разливы в мертвых деревьях. Сонькина Губа! А вот и наша избушка. Резко спикировал. Пролетел по всем нашим комнатам… Нелли нигде нет! А-а-а! В сарае, наверно, как всегда? Полетел туда — она как раз вышла наружу… и покачнулась, ухватилась за ручку… Опять?! Хорошо, значит, живем? Сараи посещаем? Она вдруг присела на корточки, подняв лицо кверху… но не видя меня. Я напрягся всей душою. Но что такое душа? Лишь сгусток информации. Единственное, что я мог, завибрировав,— это электризовать капли в туманном небе, они стали слипаться, укрупняться и, став тяжелыми, летели вниз. Не открывая глаз, она ловила их ртом, размазывала языком по губам — снова была со мной. Золотой дождь! Потом вдруг застонала: — Ну скорее… змей!
Обратно я летел в полной тьме. И наконец — запахи я чувствую! — почувствовал море! Так… Но хотелось бы сориентироваться точнее. О! Вроде та длинная палка, чернеющая в темноте,— труба кочегарки Дачи Генсека. Точно! Зуб даю, золотой! …Впрочем, как всегда, горячишься. Расшвырялся зубами!.. Тела не имеешь — не то что зубов!
И тут как раз «встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»! И осветила виноградный склон! Вот они, мои соколики: тесно сплетясь с вакханками, спали в виноградных разгородках. Я летел на бреющем, разглядывая их… Ваня Нечитайло, Петя Скобцев, Дима Орлов, Маракулин, Панков, Зинченко. Праздник Вакха удался: гроздья винограда лежат у них на устах и на других местах. О, и кое-кто из «партизан» примазался! Молодцы! Меня только тут нету!.. Много захотел. Зато передал свою программу, последнее желание, последнюю команду — и она выполнена! Ну я — прям как рядовой Пермитин, который, умирая, сжал зубами разорванный провод и передал сигнал! Маркс строго хмурится с высоты, а где ж та «железная таблетка», что на губе у него раньше была? Где, где! Смотреть надо лучше! У тебя на бороде! А кто это там бодрствует, торопится в отдалении? О-о, мистер Карпентер! — Не видать ли наших козз? — Оф козз!
Евангелие от Маркела
Очнулся, как от толчка, в белой палате, испуганно огляделся. Кто-то стонал неподалеку, весь утыканный трубками. О Господи! Геныч! Ничего страшней нельзя было увидеть! А кто же тогда — я? Снова — вне? …Да не! Передо мной в некотором отдалении босая нога с резко выдающимся средним пальцем. Где-то я ее раньше видел! Моя? О Господи! Это когда Маркел с баяном по снегу шел босой — тогда видел! Теперь я — сын Маркела? Ужас! Сумел-таки приподняться на койке, посмотреться в зеркало над умывальником. И захохотал. Ты — сын Маркела? Надейся!.. Сам Маркел! Скопив снова силы, поднялся, полюбовался. Во угораздило!.. Маркелло Мастроянни! Неожиданно сипло захохотал. — Ну, докладывай, как на койку-то угодил. — …Я? — Ты, ты! — …Чтой-то смутно припоминаю… — Давай! — Честно шел себе по набережной… Навстречу Ясон. С козой! Вымытая, кудрявая! Чистая картинка! На веревочке ее ведет, как невесту! На одном рогу — бант. А на поясе его — пистоль. И сам тоскливо озирается — мол, где тот, кто на невесту мою покусится? Надругается над старинным обычаем? И — никого! Ну, ясно. У нас и постановления партии и правительства игнорировались порой, не то что это. Вон главный диверсант — за бабой погнался вместо козы, израненный лежит! Подошел к Ясону. Мирно его спрашиваю: — А коза — за? Тут зенки его окаянные злобой и налились. — Не нужна мне коза! Не нужна, понял? Стал пинать ее, та заблеяла. Картина ясная: издевательство над животными. Семь лет дают — больше не дают! Так… дальше. Ну, тут он взял себя в руки, пошел прочь. Ну, тут уж я не выдержал. — Эй, ты… коза-ностра! Тут он и кинулся ко мне! Видать, выстрелить, вражина, хотел, но вместо этого дал по зубам! Ну, я с набережной и рухнул… — И мало еще тебе! — Да-а-а! Святому Духу с его новым пристанищем крупно повезло! Белая дверь заскрипела… и Дева вошла! Что за Дева? Та-ак! К Генычу подошла! На молодых, значит, тянет? Ну-ну! А что он навряд ли вытянет — знает, нет? Я злобно захихикал. Она вдруг показала Генычу язык. О-о! Разулыбался, инвалид! И тут же вдруг захрипел. Дева испугалась, побегла — и скоро с ней Ромка вбежал, и Тайка с ним. Покатили Геныча в последнюю дорогу. Тайка, подняв руку, за ним капельницу несла. И Дева шла.А я один остался. Разволновалси сильно. И вспомнил вдруг, где я Деву видел! В электричке!.. В какой такой
