солнышко с тренажерки.

— Качаешься?

Рассмеялся.

Разворот — и плюхнулся рядом на песок, расселся, упершись локтями в колени и невольно скрестив пальцы перед собой.

— Нет, дзюдо занимаюсь. А так — еще немного бега.

Украдкой, короткий взгляд на меня.

Вдруг замер, нахмурился.

Несмело коснулся моего предплечья — отчего невольно айкнула. Резко перевела взгляд.

Черт, а вот и предательская темно-бордовая полоса от ремня.

Стыдливо прячу взор, машинально уже натягивая пониже рукав футболки.

— Что это?

Обмерла я. И что ответить?

Дура, ведь хотела одеть толстовку. Думала же, но нет — по привычке напялить жилетку. Идиотка!

Кривлюсь, пытаясь спрятать за лживой улыбкой правду.

— Да так. Воспитательный момент.

— В смысле? — опешил. Пристальный взгляд мне в лицо.

Невольно поддалась. На мгновение глаза в глаза, но затем резко отвела очи.

— Давай не будем. Всё равно… ничего не поменять.

— Почему это? — вполне серьезно произнес.

Короткий взгляд в лицо — и снова отвернуться в сторону.

Тяжелый, звонкий вздох.

Как трудно, когда тебя не понимают. В таком… не понимают.

— Хочешь, я поговорю?

Невольно рассмеялась я над сказанным.

На мгновение от смущения спрятать взор, но затем болезненный, отчаянный взгляд куда-то вдаль.

— Было бы всё так просто. Он никого не боится. А мне будет — только хуже. Но давай не будем об этом?

— Батя?

Глаза в глаза.

И снова мой тяжелый вздох.

«Оно тебе надо?»

Хотелось, было, спросить. Но сдержалась.

— Неважно. Важно то, что скоро мне будет восемнадцать — и пойдет он… нахр*н со своим этим воспитанием.

— А мать что? Не заступается?

Кисло рассмеялась.

— Илья…, — обмерла я вдруг, словно вор, осознав, что, может, ошиблась, назвав его этим именем. Но молчит — пристально всматривается мне в лицо, не поправляет. Глубокий вдох (мой) облегчения: значит, угадала, верно вспомнила. И решаюсь продолжить. — Не все так просто, как кажется. Поначалу вступалась…. но есть люди, которые ничего и никого не щадят. Понимаешь? И что, самое главное, они так хорошо устроены в этой жизни, что им… ничего за это не будет. Если даже пойти и пожаловаться в полицию — толку ноль. Там его друзья, а соседи — никто свидетельствовать не станет. Уже проходили. Хватит.

— А если… ему…

— Что? — обмерла я.

— Ну, его же методом?

Рассмеялась.

— И кто это сделает? Я что ль? Брата у меня нет, а родственникам — пофиг.

— Я, — вполне серьезно отчеканил, — отчего я оторопела.

Отвела взгляд в сторону. Выдох.

Еще мгновения рассуждений — и едва заметно закачала головой.

— Нет. Посадят. Да еще и такое припишут, что не будешь рад, что вообще родился на свет. Он — урод. Хоть и нельзя так говорить о собственном отце, но вот он — урод. И пусть, вроде как, старается только во благо. Что бы я выросла воспитанной, хорошей девочкой и не наделала глупостей — в итоге…, — немного помолчала, перебирая слова. — Иногда хочется сделать в точности до наоборот, чтобы ему отомстить. И сделала бы — если бы самой противно не было такое поведение. Понимаешь…. я сама вполне могу отличить добро от зла, правильно от неправильно — и, тем не менее. Он не дает права на выбор и собственные решения: только тотальный контроль, и безумие.

Болезненно рассмеялась, кое-что вспомнив из прошлого. Наверно, неправильно рассказывать малознакомому человеку все это, а уж, тем более, тому, кто очень нравится, но… наболело. За все года — наболело. И впервые… прорвалось.

— Однажды я загулялась на День города с девчонками. Мне тогда пятнадцать недавно исполнилось. Черт, это… уже два года прошло? Надо же… В парке мы были. Там познакомились с какими-то парнями, года на три-четыре нас старше. И пока мои подруги с ними обнимались и целовались, я в стороне сидела, сгорая от смущения. И, тем не менее, кто-то где-то видел нас…. И передал моему бате. И пусть вернулась до одиннадцати в тот вечер — это ничего не значило. На следующий день он пришел с работы домой… с этой новостью — и впервые так сильно меня избил. Причем не только рукой или ремнем. Нет… Матери тоже прилетело — с тех пор она не вмешивается. А утром потащил меня едва ли не за волосы к гинекологу, чтобы та подтвердила мои слова, что я еще… ну… ты понял.

Знаешь, что самое смешно? А ведь она видела его состояние, моё, мои синяки, эта докторша, — и все равно ничего никому не сказала. Тогда я поняла, что всем на всё насрать. И я — наедине со своей проблемой.

Да, это врачиха подтвердила мои слова — и отец успокоился. Отвез меня домой — посадив под домашний арест (хотя я и так почти никуда не ходила), а сам уехал на работу.

Странно…. что после вчерашнего меня снова в больницу не потащил. Так только… хотя, еще не вечер.

(Кисло рассмеялась).

Может, призабыл.

Смолчал. Ничего не сказал. Лишь еще сильнее опустил, повесил голову на плечах, потупив взор в скрещенных пальцах.

— Ты, прости, что я вывалила на тебя все это… Просто…

Взгляд мне в глаза, но, тут же, осекся. Отвернулся.

Очи его горели яростью, но на лице, все так же, была сдержанность и мнимое равнодушие.

— Не обращай внимание. Сама виновата — не следила за временем. Но следующий раз буду умнее — и всё будет хорошо. В остальном он — хороший…. если так можно сказать. Не касается ни меня, ни того, что происходит в моей жизни. Учусь без троек, сижу дома — и ему хватает.

И снова молчим. Долгие минуты стекают в небытие.

…

— Может, по мороженному? — вдруг наконец-то ожил, добрый, ласковый взгляд обрушил мне в глаза.

Невольно улыбаюсь.

— Может…

Глава 3 Друзья

На следующий день мне снова повезло… встретиться с Ильей на озере. Более того — нарочно изменила направление бега: уже не по часовой стрелке, как обычно, а против — так быстрее можно было добраться до турников, где он разминался вчера, но, увы, на поляне еще никого не было. Невольно поддалась ситуации — и помчала дальше. Лишь на обратном пути, когда кольцо маршрута сомкнулось…. я увидела вдалеке заветные очертания моего Ильи…

— Надо же, ты опять раньше меня.

Улыбаюсь.

— Жаль, думал, вместе побежим…

Рассмеялась, не сдержавшись.

— Я то, могу, но и без усталости — я как черепаха, еле ползу. Так что быстрее намучаешься, чем набегаешься.

Усмехнулся.

— Ну и ладно.

— О-о-о! Какие люди, и не здороваются! — раздался где-то позади знакомый женский голос.

Живо обернулись.

Марина.

— Привет, — радостно ей выкрикиваю. Быстрые шаги — и тотчас обняла меня та, чмокнув в щеку — поддалась я, смущенно, вторя ей. — А