class="book">– Что это, ваше сиятельство?! – в голосе Николая Кирилловича неподдельный ужас.

– Как сами видите, господин председатель общества истории и археологии, статеры Парфянского царя Андрагора! Или я ошибаюсь? Не желаете сравнить со своим, с тем, что вы убрали в сейф?

Холмогоров без сил рухнул в собственное кресло. Трясущимися руками нацепил пенсне, взял лупу, не прикасаясь руками к монетам, рассмотрел их подетально, сравнивая одну с другой.

– Боже мой! Этого не может быть… Мистика какая-то.

– Конечно, мистика. А я медиум, – теперь в голосе Дзебоева звучал металл. Он вынул из кармана стальной предмет, похожий на миниатюрную ступку со вставленным в нее пестиком. – Знаете, что это?

Холмогоров мог только отрицательно покачать головой.

Дзебоев вынул из ступки пест, взял со стола управляющего чистый лист бумаги и с силой ударил по ней пестом. На бумаге появился слабый рельефный оттиск, на котором тем не менее можно было различить профиль Зевса.

– Узнаете? Поняли, что это за штука?

– Понял… Это штамп. Для чеканки этих статеров…

– Еще вопрос. Николай Кириллович, вы рисуете?

– Да, это всем известно. Но какое это имеет отношение к…

– Самое прямое.

В руках Дзебоева листок плотной бумаги, «залапанный» грязными руками. На листке эскиз черной тушью – аверс, реверс статера царя Андрагора и надпись прописью: «Металл – золото содержанием не ниже 60 процентов в сплаве с серебром. Вес, приблизительно, три золотника или один лот, или двенадцать грамм. Диаметр 11 линий или 27,83 мм. Срок исполнения – 15 дней».

– Это ваш эскиз? Ваша рука, Николай Кириллович? – тон вопроса был ровен и официален.

–  Да…- почти беззвучно одними губами выдохнул Холмогоров.

–  Расскажете все сами мне или будете давать показания в прокуратуре?

Холмогоров отер тыльной стороной ладони холодный пот со лба, покачнувшись, встал, попытался выдвинуть ящик стола…

– Отставить! – Дзебоев, перегнувшись через стол, придержал ящик двумя руками. Холмогоров отшатнулся и прижался к стене. Дзебоев обошел стол, приоткрыл ящик, глянул… Ящик был почти пуст, оружия не было.

– Не ищите, ваше сиятельство… Я человек статский, без нагана.

Дзебоев сел в кресло управляющего, пригласил его присесть на освободившийся стул.

– Рассказывайте. Я жду. Или вызвать конвой?

– Простите, это не то, что вы думаете… Я не фальшивомонетчик. Хотел для себя, для собственного удовольствия… Эскиз на заказ был передан ювелиру Якову Михельсону. Предполагалось, что это будет ювелирное украшение, подвеска в античном стиле. Сегодня это модно. И только в единственном экземпляре! Гляньте внимательно на эскиз, Владимир Георгиевич! Там нарисовано «ушко», это эскиз именно подвески, а не монеты! Конечно, я предполагал по получению заказа самостоятельно спилить ушко. Этот статер украсил бы мою коллекцию. Но Михельсон оказался умнее. Наверное, он знал, что я коллекционер-нумизмат. Когда я пришел за подвеской, Михельсон извинился, что не успел закончить работу, показал мне готовый статер, хотел на моих глазах припаять ушко… Я не дал ему это сделать. У меня в голове помутилось. Я держал в руках статер царя Андрагора! Я был счастлив…

Холмогоров закрыл руками лицо. Заплакал.

Дзебоев не мешал, не успокаивал, не предлагал ни воды, ни папиросы. Ждал. Держал паузу.

Минуты через три Холмогоров продолжил:

– Ваше сиятельство… господин полковник, Владимир Георгиевич! Не губите. Четверо детей по миру пойдут… Я вдовец, им никто в жизни более ни руки не подаст, ни хлебом не угостит. Простите. Я понимаю, если есть штамп, значит было налажено производство… Уверяю, я в этом  не участвовал. Помогите, век за вас Богу молиться буду!

– Вот и славно. Михельсон такой же просьбой наш разговор закончил. Значит, как мы договоримся? Визит к прокурору отложим?

– Ваше сиятельство, не нужно к прокурору… Я надеюсь, эти статеры еще не разошлись… нет ущерба Российской Империи…

– Надейтесь, Николай Кириллович. Постараюсь помочь вашим детям, сохранить для них честное имя отца. Но и вы, Николай Кириллович, не окажете ли уважение особому отделу?

– Всей душой, всем сердцем… Когда я отказывался? Одной матушке России служим. Приказывайте!

  – Хорошо. Как насчет того, чтобы поработать сегодня ночью? Дети не обеспокоятся?

– Нет, они привычные. Утром горничная придет, накормит. А ночью, если что, старшенькая за младшими присмотрит.

Дзебоев поднялся с кресла.

– Я буду у себя в кабинете, понадоблюсь – разбудите. Задание вам: первое – написать объяснительную по вопросу парфянского статера, второе – составить справку на мое имя с полным списком иноподданных лиц, посещавших Закаспийскую область, с которыми вы в качестве председателя общества любителей истории и археологии общались лично, помогали им в уточнении маршрута, проводниками, связями и прочее. Начните с года текущего и ретроспективой – сколько вспомните. Год 1911-ый осветите самым подробным образом – полные имена, подданство, место проживания, профессия, цели посещения, предполагаемые пункты посещения, места реального посещения, даты прибытия и убытия, результаты, проблемы, связи, конфликты, любую информацию, которую вспомните. Жду! Запомнили, нет?

Холмогоров приподнял со стола исписанный карандашом лист бумаги, начал читать:

– «… в кабинете, понадоблюсь – разбудите. Задание вам: первое…»…

Дзебоев улыбнулся:

– Замечательно. Пишите. Ранее шести утра меня не будите. Только помните: мои распоряжения исполняются без возражений, точно и в срок. Ваша судьба будет зависеть от вашего усердия быть полезным нашему общему делу. А сейчас возьмите перо и чернилами напишите на мое имя прошение принять от вас парфянский статер. Будьте любезны, передайте мне его. Пусть этот раритет полежит пока в сейфе Особого отдела.

Получив требуемое прошение, и, положив в портсигар четвертый парфянский статер, Дзебоев оставил Холмогорова одного.

Николай Кириллович открыл окно и минут десять под папиросу дышал свежим ночным морозным воздухом. Потом присел за свой письменный стол, вынул из ящика блокъ-нотъ в сером коленкоровом переплете. Несколько минут листал его, читал отдельные страницы, а потом принялся за работу. Один за другим