В прошлом, когда мама и папа были еще живы, не только Кодиллы доставляли им неприятности, воруя овец, и все такое. Он помнил, как однажды пара грязных, неотесанных сынков Рейда сорвали все яблоки с Папиных яблонь. А все потому, что несколько ветвей свесились через ограду и росли над участком Рейдов. Папу тогда чуть удар не хватил. Тот случай надолго врезался Трэвису в память. И когда он разъезжал на своем пикапе в поисках какой-нибудь девки, она быстро нашлась. Он отлично помнил, что ее звали Ири Рейд. И хотя, когда Трэвис последний раз видел ее, она была гораздо моложе, сомнения у него не смогли вызвать ни блестящие золотистые волосы, ни огромные сиськи, торчащие из-под персикового цвета блузки. Она шла размашистым шагом, босая, по проезжей части моста Олд Говернор. И конечно же, Трэвис, как истинный джентльмен, остановился и предложил подвезти ее домой.
- Ты же Трэвис Клайд Тактон, верно? - спросила она, растягивая слова, пока затаскивала в грузовик свой аппетитный, облаченный в шорты из обрезанных джинсов зад. - А ведь я помню тебя.
Ее хорошенькая, веснушчатая мордашка залилась легким румянцем.
- Извини, что сейчас тебе это говорю, но ты мне раньше даже немножко нравился.
- Ири, если честно, - признался Трэвис. - До того, как мою задницу упекли в окружную тюрьму, ты мне тоже очень нравилась!
- Да ну?!
В следующую секунду Трэвис заехал своим огромным жилистым кулаком прямо ей в лоб, наглухо вырубив. Затем, не глуша мотор, он как следует ее связал, заткнул рот кляпом, и сунул соблазнительное худенькое тельце под сиденье. Следующее, что он помнил, это то, как внес ее словно мешок с кормом, в мастерскую Дедули, и положил на большой стол из вишневого дерева, за которым тот шил башмаки.
- Белобрысая дочка этих говноедов Рейдов! - воскликнул Дедуля. - Молодец, Трэвис. Теперь привяжи ее к столу и сними с нее эту мерзкую, развратную одежку.
Правда Трэвису это можно было и не говорить, потому что он сразу заметил, что в каждый угол стола было врезано по крюку с ушком. Крошка Ири была все еще в отключке, поэтому он разрезал на ней веревки и привязал ее прямо к столу. Теперь она лежала на спине, свесив голову через край.
- Что делать дальше, Дедуль?
Дедушка хихикнул, почесал подбородок, и подкатил к столу. В руке он сжимал электродрель, со вставленной в нее трехдюймовой кольцевой пилой.
- Трэвис, в любом, любом деле нужна практика, понимаешь? Взять Томаса из придорожного бара. Старик на стиральной доске играет, мама не горюй! А Конга Пауэрс? На банджо "лабает" так, как никто не умеет! Знаешь, почему, сынок?
Процессор в голове Трэвиса тут же пустился в вычисления.
- Практика? - предположил он.
- Верно, мальчик. Практика. И во вскрывании девчачьих голов у меня было много практики, могу тебе сказать. Мы с твоим папочкой - упокой господь его душу - были, наверное, лучшими "мозготрахами", отсюда и до самого Нового Орлеана.
С этим торжественным заявлением Дедуля запустил дрель, задумался ненадолго, а потом вдавил ее в макушку белокурой головки Ири Рейд.
Раздалось громкое жужжание, и в нос Трэвису ударил запах паленых волос и жженой кости. Прошло еще несколько секунд, прежде чем Дедуля положил дрель на место.
- Отлично, - объявил он, снова подкатив к столу, чтобы полюбоваться работой. - Видишь, Трэвис? Я прорезал аккуратную дырочку в ее макушке. Видишь?
Трэвис наклонился, прищурившись.
- Да, Дедуль, вижу.
Еще он видел идеально круглый кусок кости, застрявший в кольцевой пиле.
- И что теперь?
- Просто смотри.
Сгорая от любопытства, Трэвис замолчал и стал наблюдать за Дедулей. Тот, ловко сдвинув назад светлые волосы Ири, продемонстрировал ему свежевыпиленное отверстие. На пол из него капала кровь.
Потом Дедуля взял нож.
- Ты что собираешься делать, Дедуль?
- Смотри, мальчик. Нужно сделать разрез для твоего "петушка".
Только потом до Трэвиса дошел смысл сказанного. Нож был обычный, столовый, шириной один дюйм, и длиной примерно восемь. Дедуля все с той же поразительной ловкостью сунул его прямо в отверстие в черепе Ири и сделал аккуратную маленькую прорезь. Как только нож был извлечен, наружу хлынула кровь, смешанная с какой-то водянистой массой - вроде спинномозговой жидкости. Но такому здоровому, тупому животному, как Трэвис ничего не было об этом известно. Лишь потом он понял, почему пол у основания рабочего стола так сильно прогнил. В течение многих лет кровь из девкиных голов стекала на пол, превращая дерево в гнилую труху.
- Доставай свой "кран", мальчик, - сказал Дедуля, откатываясь в сторону и расстегивая себе штаны. - Доставай и суй. Это будет твой первый "мозготрах".
Трэвис не знал, что и думать об этом. Трахать девкин мозг? Он спустил портки и стал слегка подрачивать, представляя себе телочек из журналов, которые видел в тюряге. Как только его причиндал пришел в боевую готовность, он подошел к голове Ири, неподвижно свисающей через край стола, и остановился.
- Ну же, сынок. Что с тобой такое, а? Вот это и есть "головач", мальчик. Лучше всякой "киски".
Смысл был предельно ясен - Трэвис должен был вставить свой член в голову Ири Рейд и отыметь ее. Сперва он делал это с неохотой, но вскоре вошел во вкус.
- Ох, едрен батон, Дедуля, - вырвалось у него из горла. - А ведь это так здорово.
Трэвис трахал мертвую голову, придерживая ее руками и погружая торчащий колом член в еще теплый мозг Ири Рейд. Сперва для него это было все равно, что дрочить. Потому что приходилось думать о картинках из журналов, о телках, которых он драл до тюрьмы, или о попках, по которым ему приходилось шлепать на "киче". Не, Трэвис не был педиком, но, когда тянешь 11-летний срок в окружной тюрьме, приходится что-то изобретать. Трэвису частенько приходилось думать на эту тему, и он сразу становился похотливее охотничьего