Элизобарра. — А, как оказалось, причиной всему — скоропостижная кончина его среднего сына.

Вампирка едва заметно смутилась.

— Он… это заслужил.

— Не сомневаюсь, — всё так же холодно заметил Эйзенхиэль. — Даже король осведомлён о характере своего сына. И, тем не менее, принц крови есть принц крови. — Леди Эрлинг с покаянным видом опустила глаза. — Драконы и Преисподняя! — на минуту утратил самообладание Элизобарра. — Патрисия! Разве не об этом я тебя предупреждал пятнадцать лет назад? Но нет же! Тебя настигла настоящая любовь! А теперь я, ты слышишь? Я! Вынужден лично приносить официальные извинения королю людей!

— Но, может быть, я сама могла бы…

— Забудь об этом, — сухо сказал князь. — В этом королевстве ты объявлена вне закона.

— Что это значит? — спросила женщина, немного опешив.

— Это значит, — язвительно пояснил он, — что на тебя могут начать травлю. В том числе, охотники на вампиров.

— А… клан?

— А клан умывает руки. Пеняй на себя. Думать надо было, прежде чем грызть собственного мужа. Да ещё с таким цинизмом, что вся округа бурлит. — Леди Эрлинг выглядела такой потерянной и испуганной, что Эйзенхиэль сжалился. — Это не навсегда. Пятьдесят лет. И я бы посоветовал тебе провести их подальше отсюда. Варион будет, конечно, мстить за Алистера, но у его соседей претензий к тебе нет. Выбери кого-нибудь, с кем у него натянутые отношения… и, если будешь вести себя тихо, всё обойдётся. Кстати, о детях. Где твой сын? Я забираю его.

— Зачем тебе этот выродок? — удивилась она.

Рубиновые глаза Эйзенхиэля коротко сверкнули.

— Он член клана, — сухо ответил князь Элизобарра. — И пока не сделал ничего, чтобы утратить его защиту.

— Кроме того, что родился человеком.

— Не думаю, что он сделал это намеренно, — уж вовсе холодно отозвался вампир.

— Не знаю, — леди Эрлинг неопределённо махнула рукой. — Наверное, прячется где-нибудь. Или заперся в своей комнате.

Пока Патрисия лихорадочно готовилась к отъезду, Эйзенхиэль прошёлся по её дому и девятилетнего мальчика нигде не обнаружил. Слуги, которых он пытался расспросить, просто столбенели от ужаса, стоило только заговорить: леди Эрлинг всегда с уважением отзывалась о главе клана. На свой лад, конечно. Так что, в конце концов, он просто стал проверять одну комнату за другой, пока не добрался до маленькой башни, где с разницей в доли секунды отпрыгнул из-под ведра святой воды, скинул с себя серебряную удавку и поймал осиновый кол, готовый вонзиться, правда, значительно ниже сердца. После чего взвыл, получив в бок заряд огненного пульсара. Ребёнок, только что готовившийся повторить единственный удачный приём, сжался от ужаса, когда оскаленные клыки вампира блеснули у самой его шеи. Однако Эйзенхиэль недаром славился умением быстро брать себя в руки.

— Так это ты Северин? — осведомился он, потирая опалённый бок.

Мальчик нерешительно кивнул. Глава клана хмыкнул.

— Осиновый кол вообще-то принято вбивать в сердце.

— Вы выше ростом, чем мама, — тихо сказал юный лорд Эрлинг, и только тут князь сообразил, что деревянный снаряд направила в него отнюдь не слабая детская рука. Осмотрев довольно остроумную механическую конструкцию, Эйзенхиэль подумал, что если бы местонахождением своего сына озаботилась сама леди Эрлинг, король Варион сэкономил бы на отрядах мстителей. Эйзенхиэль мысленно вернулся к утренней аудиенции.

***

— Я знаю, что он член вашего клана, — с плохо скрываемым раздражением говорил король Варион. — Но он всё-таки человек! Я не могу допустить, чтобы новый лорд Эрлинг оставался в доме этой… этого чудовища! Мой сын был, может быть, и не ангел, но загрызть его на глазах у ребёнка!

— Я даю вам слово, что сегодня же заберу мальчика из дома Эрлингов и лично позабочусь о нём, как того требует его положение.

Варион подозрительно покосился на невозмутимого вампира.

— Вам-то что до него? Почему просто не отдать его мне?

— Как бы вам объяснить… — задумался князь Элизобарра. — Скажите, что вы почувствовали, когда умер ваш сын?

— Гнев, — честно ответил король. — Жажду мести.

— Да нет, — отмахнулся вампир. — Это когда вам сообщили, что он умер. А в тот момент, когда это произошло. Около двух часов ночи.

— Да что я мог почувствовать? — пожал плечами Варион. — Я спал сном праведника.

Глава клана Вампиров согласно кивнул.

— Три года назад я набил шишку о крышку собственного гроба, когда подскочил как ужаленный среди бела дня. Как оказалось, маленький Северин подхватил тяжёлое воспаление лёгких и был при смерти. Я отправил туда медика и только через пару дней смог спать спокойно.

— Это очень трогательно, — буркнул король. — Но не кажется ли вам, что о мальчике следовало позаботиться его матери?

— Или его отцу, — парировал князь Элизобарра. — И я не взываю к вашей сентиментальности. Я просто хочу сказать, что как глава клана я гораздо чувствительнее к судьбе его членов, чем вы к судьбе собственных детей. При всём уважении к вашим отцовским чувствам.

Король устало вздохнул и присел рядом с вампиром.

— Эйзенхиэль, мы знаем друг друга много лет… и… могу я быть с вами откровенным?

— Вы же знаете, я буду нем, как могила, — тонко улыбнулся вампир.

— Я вовсе не люблю собственных детей. — Князь Элизобарра придал лицу вежливо-скорбное выражение. — Да, я должен признать, что все три мои сына редкостные идиоты, — продолжал король. — И я прихожу в ужас, когда думаю, что станется с государством после моей смерти. Да, вы скажете, что я ещё вовсе не стар… — Эйзенхиэль не собирался этого говорить, поскольку с точки зрения вампира королю предстояло отойти в мир иной едва ли не завтра. — Но, тем не менее, когда-нибудь этот день настанет. А мне говорили, что Северин способный мальчик. И я надеюсь, что при должном воспитании…

— Он, в самом деле, способный, — сказал князь Элизобарра. — Может быть, даже талантливый. Однако вам не стоит забывать, что после смерти своей матери он унаследует и её титул. И станет лордом-вампиром. Так что я также вынужден дать ему соответствующее воспитание. Более того, при известном прилежании он может достичь положения куда выше, чем монарший трон. В частности, при должном развитии магических способностей его продолжительность жизни может сильно превзойти среднечеловеческую.

— С чего вы взяли, что он переживёт свою мать? — подозрительно осведомился Варион.

— Потому что я намерен в качестве порицания формально исключить её из клана лет эдак… ну, скажем, на пятьдесят. Думаю, будет достаточно. А за это