========== Глава 1 Секреты под подушкой ==========

Эдвард Дэй

21:20

Джон Дальтон получил известность благодаря тому, что сам страдал дальтонизмом. Флеминг открыл пенициллин, потому что бросал чашки немытыми. А вот я, например, встретил своего парня, когда пытался незамысловатым образом слиться с обхода по палатам. Недостатки определяют наши достижения, ха-ха.

Правда, не всегда. Я докуривал вторую сигарету в роскошной квартире на Парковой авеню, пялясь на раздражающую четвёртый месяц подряд картину. Она висела у изголовья кровати, на которой меня регулярно имели, что добавляло нашим с ней взаимоотношениям такой себе пикантности.

Курящий череп Ван Гога. Сука, как же он меня бесил. Около ста двадцати дней я не признавался в этом парню. Потому что я, дамы и господа, тряпка. Вот что я думал: однажды череп надоест Джозефу, и я смогу лично выбросить его из окна. С силой швырнуть вниз, чтобы деревянная рамка разлетелась вдребезги, а холст вылетел на проезжую часть и закончил жизнь под шинами автомобиля. Продавец говорил, что рамка прочная, с металлической вставкой: такой и дно машины пробить под силу.

Подобное уже случилось с лайнером Конкорд в 2000 году. Прямо-таки показательный, очень уместный пример. Но всё же: тот самолёт наехал на титановую пластинку во время разгона по ВПП, взлетел и рухнул под Парижем спустя пять минут. Рамка — не титан, но и автомобиль не такой крепкий, как самолёт. Давайте помечтаем ещё. Я стану первым доктором, оказавшим помощь пострадавшим. Спасу молодую семью, или, того лучше, ребёнка. Или сразу нескольких. И стану в глазах прохожих истинным героем. Вот так недостатки определяют наши достижения.

Опять-таки не всегда. Так вот, я докуривал вторую сигарету и ходил туда-сюда по комнате, проговаривая губами одну фразу: «Ситуация под контролем, ситуация под контролем…» Он не приручил меня так быстро, не заставил отказаться от привычного эгоцентричного образа жизни, не навязать свои говноправила.

Мы просто сотрудничали. Нет, не сотрудничали. Это был грёбаный шантаж!

Подойдя к окну, я опёрся о пластиковый подоконник и уставился на надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Мою голову переполняли мысли, заметно? Я точно знал только одно: надо взять себя в руки, чтобы получить хотя бы шанс выпутаться из этой истории. «Оставь надежду всяк сюда входящий» — подходящий рефрен для моей «новой» жизни. Какой дурак решил написать её на стене дома в элитном квартале уродливой жёлтой краской из баллончика? Чем он, мать вашу, думал, выбирая именно эти слова? Что и кому хотел сказать?

Я вдохнул полной грудью и посмотрел на Джо, спящего в кресле второй час подряд. Этот человек каждый раз удивлял меня своими привычками: например, он дремал в любом положении, несмотря на время и окружающее пространство; он действительно много читал, но не пыжился начитанностью. Да он же был потомственным аристократом, ей-богу, из богатой семьи; настолько богатой, что деньги в ней переходили по наследству. Ну, знаете, эти священные семейки-основатели. Благо, мы живём в Нью-Йорке и тут такой ерунды нет, но если бы была, убеждён, Лайты вошли бы в круг избранных. А ещё Джо улыбался по-особенному, без сантиментов — это правда— заставляя проникнуться мыслью, что тебе удалось повстречать старого друга. Хотя, как для приятелей, и тем более любовников, между нами скопилось слишком много секретов. И это меня тоже поначалу раздражало. А потом я сам оброс тайнами. Одна из них заключалась в моей связи с Карлом — напыщенным придурком, обладающим комплексом неполноценности. С подлым типом, пользующимся человеческими слабостями… С говнюком и засранцем.

Сегодня мы должны встретиться в баре в десять. Джозефу я соврал, что пойду на корпоратив потусить с медперсоналом. А он поверил. Порой он был слишком доверчивым. Почему я не рассказал? Просто не знал, как подступиться — какие слова подобрать, чтобы не упасть в его глазах ниже плинтуса. Он познакомился и сблизился с совсем другим человеком — мало похожим на меня теперешнего. И чёрт возьми, я не хотел его терять. Волшебного принца на Кадиллаке.

Встречаться с врачом престижно, а с наркошей без лицензии — не очень.

Я снова подошёл к окну и уставился на сумеречную улицу. Мне вспомнился вечер в госпитале Окли, когда мы с Джо впервые встретились взглядами. Будучи ещё практикантом, я заполнял бумаги по выданному доктором образцу и поглядывал то в больничную карту, то на часы. Смены изнуряли, так что к шести вечера я воплощал собой ходячий секундомер и стремился оставаться невидимым насколько это было возможно. Джозеф приехал вместе с несколькими парнями — медсёстры провели их в травматологическое отделение, а он остался стоять в холле. Рассматривал наши информационные стенды, расписания, а мне всё не удавалось оторваться от его лица. Каким же Джозеф был красивым: высокий брюнетик с темными глазищами.

Я любовался, пока моё назойливое внимание не стало слишком раздражающим. Джозеф подошёл ко мне, прижимая пакет со льдом к виску.

— Где тут продаётся минералка?

Я присмотрелся к его пальто с пятнами крови и включил заботливого доктора.

— Может, врача?

— Интересное предложение, я бы взял на часок.

Я улыбнулся, он улыбнулся, и между нами возникла взаимная симпатия. Как это бывает? Спустя семь минут я уже знал, что проблемы у компании возникли на пути в ночной клуб. «Столб там не к месту поставили» — вздохнул Джо и начал в красках рассказывать, сколько придётся отвалить за ремонт внедорожника, у которого и фара разбита, и бампер покорёженный, да ещё и фирменный значок «кадиллака» потерялся. Я перевёл взгляд с часов под потолком на Джозефа и обратно. Обещал Джессике, единственной подруге, наведаться в бар, но уже задерживался: меня приковало к месту предвкушение хорошего вечера, а может быть, даже горячей ночи.

— За значок обидно, — уточнил Джо, глотая кофе из одноразового стаканчика.

— Главное, что никто сильно не пострадал.

— Да, конечно, главное, что никто сильно не пострадал, — повторил он таким тоном, что мне стало ясно, Джозефу плевать. Я решился подыграть ему:

— Я имел в виду… А иначе кто бы дал деньги на ремонт машины?

Мы стукнулись пластиковыми стаканчиками и обменялись улыбками— снова. В тот вечер, правда, я засыпал один — Джозеф предпочёл сменить кровавый прикид на что-нибудь менее броское и отоспаться. А затащил я его в