мимо платформы, замедляясь. Но Андрею кажется, что он никогда не остановится. Милиционер обращается к Дмитрию, в его голосе слышится рык:

– Вы! Вы должны ответить на несколько вопросов, – он снимает винтовку с плеча.

– Дмитрий, – произнес отец тихо, – сохраняй спокойствие, ни звука!

Поезд все еще содрогается. Но вот он наконец-то останавливается окончательно, и Андрей чувствует, как руки отца подталкивают его в спину, как он поднимается по железной лесенке, чуть не падая на голову Петра, который карабкается следом.

Они врываются в прокуренный вагон, сквозь окна которого ничего не видно из-за слоя жира и копоти, находят место на деревянной скамейке, и, пока отцовская рука протягивает билеты контролеру, Андрей умудряется протереть платком стекло достаточно, чтобы видеть Дмитрия и Василису. Они разговаривают с милиционерами. Василиса плачет, размахивает руками. Дмитрий стоит неподвижно, качает головой, заслоняя собой жену.

Спор продолжается, пока вооруженные люди хмурятся над проездными бумагами.

– Андрей, – бормочет отец, – не смотри…

Но Андрей не может отвести взгляд. Высокий милиционер прячет документы куда-то и взмахом винтовки приказывает идти за ним.

Дмитрий качает головой, размахивает билетами. Поезд вздрагивает, звук свистка как взрыв…

Василиса старается тянуть мужа к поезду. Солдаты вскидывают винтовки. Андрей вспоминает, как Дмитрий пришел на его десятый день рождения, улыбаясь, как принес в подарок вырезанную из дерева саблю.

Свисток поезда разрывает воздух. Милиционеры кричат. Один из них сбивает Василису на колени и тычет в нее винтовкой. Лицо Дмитрия становится белым, когда он хватает за ствол оружия. Тогда боец наставляет винтовку на него и стреляет.

Поезд дергается, начиная движение, а Дмитрий спотыкается.

– Папа! – кричит Андрей.

– Не смотри, сын!

Но Андрей не может не смотреть, он видит, как Василиса замахивается на солдат, еще два выстрела. Она вздрагивает, падает на Дмитрия. Двое умирают на платформе, пар, вырывающийся из-под колес, укрывает их, так же как и укрывает их полог прошлого. Поезд, как время, мчится вперед…

* * *

Эндрю Райан покачал головой:

– Рабочая милиция… – с горечью пробормотал он. – Революция для бедных. Чтобы спасти нас всех… для холодной смерти на железнодорожной станции.

И это было только начало. Во время путешествия с отцом он видел и более ужасные вещи. Райан опустил голову, рассматривая снимки Хиросимы. Безумие, но не многим страшнее, чем разрушения, которые творит социализм.

Он всегда мечтал создать нечто способное пережить любую кару, которую эти маленькие безумцы решат обрушить на его голову.

Если бы только отец мог быть здесь и видеть, как он поднимается из тени, великолепный, не знающий страха, последний оплот свободы.

Восторг.

Часть первая Первая эпоха Восторга

Паразиты ненавидят три вещи: свободный рынок,

свободную волю и свободных людей.

- Эндрю Райан

1

Нью-Йорк, Парк-авеню 1946

Почти год спустя…

Билл МакДонаг поднимался в лифте на верхний этаж «Эндрю Райан Армс», но чувствовал себя так, словно тонет в море. В одной руке он держал коробку с трубопроводной арматурой, в другой – ящик с инструментами. Менеджер по обслуживанию отправил его так поспешно, что даже не назвал проклятое имя клиента. Но мысли Билла сейчас были совсем в другом месте – в маленьком офисном здании в Нижнем Манхэттене. Утром он оторвался от своей обычной возни с сантехникой, чтобы сходить на собеседование. Хотел получить место помощника инженера. Конечно, зарплата изначально была бы ниже, но эта должность могла открыть перед ним более амбициозное направление. Они смотрели на Билла без малейшего интереса с того самого момента, как он вошел в инженерную фирму «Фибен, Либен и Кифф». Собеседование проводили два сопливых идиота, один из которых Фибен-младший. Когда они пригласили его войти, вид у них был скучающий, и слабый проблеск интереса потух полностью, стоило ему только начать рассказывать о своем происхождении. Билл изо всех сил старался использовать американские фразеологизмы, чтобы подавить акцент, но тот все равно вырывался. Они искали энергичного, молодого парня, воспитанника Нью-Йоркского университета, а не лихого кокни¹, который начал свой путь в стенах Восточной лондонской школы инженерного и механического дела.

Уже после того как ему отказали, Билл вышел за дверь, но прекрасно слышал их разговор: «Очередной англичашка-технарь…»

Все правильно, он был простым технарем. Обычным механиком, который в последнее время трудился вольнонаемным сантехником. «Маленькая грязная работенка по завинчиванию труб у больших шишек». Бываешь в пентхаусах богатых ребят. На самом деле ничего постыдного здесь нет.

Но эта работа приносила не так уж много денег, пока он вкалывал на «Ремонт Чиновски». Потребовалось бы немало времени, прежде чем Билл смог бы собрать достаточную сумму, чтобы организовать свою большую подрядную компанию. Он нанимал двоих ребят время от времени, но у него не было никаких крупных заказчиков и инженерной фирмы, которую он так часто себе представлял. Да и Мэри Луис дала ясно понять, что не очень заинтересована в браке с прославленным сантехником.

«У меня было достаточно парней, которые считали себя первым сортом только из-за того, что могли починить толчок», – сказала она, красивая девушка из Бронкса Мэри Луис Фенсен, и ушла. Но она не была такой уж умной, на самом деле. Впрочем, все же задурила ему голову.

Телефонный звонок раздался сразу, стоило только Биллу переступить порог квартиры. Из трубки донесся лающий голос Бада Чиновски. Он требовал оторвать задницу от дивана и двигать в Манхэттен, на Парк-авеню. Местный мастер ушел в самоволку, вероятно, напился где-то, а какому-то богатею в пентхаусах понадобился сантехник. «Быстро тащи свой ленивый зад сюда! У нас в трех ванных комнатах работа не закончена! И прихвати свои тупые гаечные ключи!»

Он позвонил Рою Финну и Пабло Новарро, отправив их вперед себя, и сменил плохо сшитый костюма на старый, грязный рабочий комбинезон.

– Англичашка-технарь… – буркнул МакДонаг, поправляя лямки.

И вот он здесь. Билл жалел, что не выкурил сигарету, прежде чем войти: