"Дерьмо", сказал Эрих. "Там было только два ужина? А что я буду есть? "
Лидия взяла вилку, которая до этого принадлежала Тимми, сжала её в кулаке, как будто держала его за руку снова, в последний раз. Касаться того, чего он касался, потому что она никогда не коснется его. И вот вилка открыла её губы, ощутила мягкость её языка и покинула рот, унося его следы .
"Что случилось?", Сказал Эрих. "С тобой все в порядке?"
Я перестала быть в порядке, прежде чем вы родились, подумала она. Но она сказала: "Я хотела бы, чтобы ты кое-что сделал для меня."
* * * На улицах Балтимора никто не заметил, как он проходит через них в этот последний раз. Более трех миллионов человек жили и дышали любили и теряли, надеялись и разочаровывались, этой ночью, так же, как и любой другой. Молодая женщина спешит домой после отбоя, назначенного ее отцом , стараясь скрыться от высокого человека. Она стоит на углу Южной и Ломбард с жидкими волосами и брюкам мокрыми до колен, бормоча на него ругательства и проклятья , которые говорят больше о ее собственном страхе и испуге, чем о том, что её отец когда-либо делал. Четверо сотрудников службы безопасности Стар Хеликс, без формы и не на работе, остановились у входа в итальянский ресторан, чтобы проверить одного гражданского . Ни один из них не мог бы сказать, что такого было в нем, что привлекло их внимание, и это просто значило , что они работают в состоянии повышенной готовности в течение многих дней . Гражданский ушел, думая о своих собственных делах, заботясь о себе, а они вошли внутрь здания , пропахшего луком и чесноком, и забыли о нем. Водитель автобуса остановился, запуская внутрь двух старых женщин, узколицего человека, и вежливого широкоплечего сотрудника. Автобусное движение входило в основной пакет услуг , и автобус следовал по определенному маршруту. Никто не платил, никто ничего не сказал, а водитель вернулся к просмотру развлекательного канала, как только автобус выехал обратно на проезжую часть.
По приближении к месту укрытия Оэстры, все стало меняться. Здесь было больше глаз, которые были настороже. Тяжелая атмосфера катастрофы маслобойки приносила ощущение того, что погибель может наступить в любой момент в виде фургонов службы безопасности , грозного оружия и криков, призывающих держать руки на виду. Ничего подобного не произошло ни в этот день, ни раньше, но никто так до сих пор и не начал говорить свободно. Охранники, которые остановили Тимми были не те, которых он видел раньше, но их позиции на улице были те же самые. Они взяли пистолет, который дал ему Бертон, сканировали его на наличие отслеживающих устройств, огнестрельного оружия, взрывчатых веществ, химических веществ, и, когда они обнаружили, что он был чист,сообщили об этом по рации. Голос Oэстра в их наушниках был тоньше писка комара, но все также отлично узнаваемый. После этого они пропустили Тимми.
Oэстра открыл ему дверь, автоматический дробовик по прежнему был в руке лейтенанта, как если бы он не отпускал его весь день. Возможно, так и было.
Тимми вошел в главную комнату, вежливо осматриваясь. В сводки новостей мерцали беззвучно на своих экранах: на одном из них была видна та же улица, что и ранее в тот же день с пятью фургонами службы безопасности, которые стояли перед горящим жилым домом, на других, индийская женщина с суровым лицом, угрюмо говорила в камеру и реклама, на которой семь прыгающих обезьян доставали коробку бананов со вкусом тортов. Образ мира это тени на голой кирпичной стене , скрепленные историями вместо раствора. Маслобойка будет молотить пока не выдохнется. Новые истории со всей Земли и вне её будут заполнять пустоты на стене.
"Ты вернулся,"сказал Оэстра. "Угу." "Ты все сделал?" "Были небольшие сложности,"сказал Тимми."Босс все ещё здесь?" "Жди. Я позову его."
Оестра вышел в задние комнаты, был слышен звук одной пары ног, затухающий в глубине дома , а затем длинная пауза прервалась невнятными голосами, и уже двумя парами ног, идущих назад. На экране , рядом с угрюмой Индийской женщиной часы показывали 21:42. Тимми задумчиво посмотрел на шторы. Синий окрашенный хлопок с шнурками из тканого нейлона. Стул, на котором перед этим сидел Оэстра - кожа растянутая на легкой металлической раме. Кухня за широкой кирпичной аркой. Спальня в задней части с ее диваном, а также ванная комната, где-то там.
"Крошка Тини", сказал Бертон. "Какие новости, малыш?"
Белая рубашка Бертона отражала свет от экранов, с танцующими разноцветными бликами. Его брюки были темными , хорошего кроя. Тимми повернулся к нему, словно он был старым другом. Оэстра прошел мимо , занимая свое место у окна. Тимми оглянулся на него мельком, дробовик на его бедре был всего в нескольких футах от него.
"Ну," сказал Тимми. "По правде, я застопорил."
Бертон скрестил руки, расправил плечи . "Что? Ты не смог справиться?" спросил он, с явным неодобрением.
"Я жду, чтобы это понять," сказал Тимми. "Ждешь, чтобы понять, можешь ли ты справиться с этим?" "Ну, да," сказал Тимми с широкой, открытой улыбкой. "На самом деле, это довольно забавно, что вы повернули это таким образом."
Когда этот длинный парень отступил к окну, движение было настолько случайным, таким спокойным, что ни Оэстра, ни Бертон не поняли, что происходит. Большие пальцы Тимми схватили кожаное кресло за спинку, потянув назад и вниз быстро и жестко. Oэстра крутанулся, пытаясь удержаться от падения, в то же время пытаясь поднять дробовик. Он упал на пол. Горло его, придавленное коленом Тимми, издало приглушенный рев, полное возмущения и боли. Тимми протянул руку и сорвал наушник с правого уха мужчины, а затем ударил его раз, другой, третий. Бертон побежал в задние комнаты. У него было не так много времени.
С Тимми на шее дробовик был бесполезен . Oэстра выронил его и изогнулся, пытаясь упереться руками и ногами, чтобы оттолкнуть Тимми . Тимми протянул руку и зацепил пальцем левый глаз бандита, продолжая удерживать его голову коленом и выворачивая его запястье, пока он не почувствовал , как глазное яблоко выскочило. В раздавшемся крике Оэстра были дикая паника и боль . Тимми ослабил давление, стремглав бросился влево, и поднял брошенный дробовик. Он выстрелил Оэстра в голову и тот перестал кричать.
Тимми медленно шел по комнате,с дробовиком в одной руке. Бертон выскочил из спальни, с пистолетами в обеих руках , оскалив зубы, как собака.
Лидия взяла вилку, которая до этого принадлежала Тимми, сжала её в кулаке, как будто держала его за руку снова, в последний раз. Касаться того, чего он касался, потому что она никогда не коснется его. И вот вилка открыла её губы, ощутила мягкость её языка и покинула рот, унося его следы .
"Что случилось?", Сказал Эрих. "С тобой все в порядке?"
Я перестала быть в порядке, прежде чем вы родились, подумала она. Но она сказала: "Я хотела бы, чтобы ты кое-что сделал для меня."
* * * На улицах Балтимора никто не заметил, как он проходит через них в этот последний раз. Более трех миллионов человек жили и дышали любили и теряли, надеялись и разочаровывались, этой ночью, так же, как и любой другой. Молодая женщина спешит домой после отбоя, назначенного ее отцом , стараясь скрыться от высокого человека. Она стоит на углу Южной и Ломбард с жидкими волосами и брюкам мокрыми до колен, бормоча на него ругательства и проклятья , которые говорят больше о ее собственном страхе и испуге, чем о том, что её отец когда-либо делал. Четверо сотрудников службы безопасности Стар Хеликс, без формы и не на работе, остановились у входа в итальянский ресторан, чтобы проверить одного гражданского . Ни один из них не мог бы сказать, что такого было в нем, что привлекло их внимание, и это просто значило , что они работают в состоянии повышенной готовности в течение многих дней . Гражданский ушел, думая о своих собственных делах, заботясь о себе, а они вошли внутрь здания , пропахшего луком и чесноком, и забыли о нем. Водитель автобуса остановился, запуская внутрь двух старых женщин, узколицего человека, и вежливого широкоплечего сотрудника. Автобусное движение входило в основной пакет услуг , и автобус следовал по определенному маршруту. Никто не платил, никто ничего не сказал, а водитель вернулся к просмотру развлекательного канала, как только автобус выехал обратно на проезжую часть.
По приближении к месту укрытия Оэстры, все стало меняться. Здесь было больше глаз, которые были настороже. Тяжелая атмосфера катастрофы маслобойки приносила ощущение того, что погибель может наступить в любой момент в виде фургонов службы безопасности , грозного оружия и криков, призывающих держать руки на виду. Ничего подобного не произошло ни в этот день, ни раньше, но никто так до сих пор и не начал говорить свободно. Охранники, которые остановили Тимми были не те, которых он видел раньше, но их позиции на улице были те же самые. Они взяли пистолет, который дал ему Бертон, сканировали его на наличие отслеживающих устройств, огнестрельного оружия, взрывчатых веществ, химических веществ, и, когда они обнаружили, что он был чист,сообщили об этом по рации. Голос Oэстра в их наушниках был тоньше писка комара, но все также отлично узнаваемый. После этого они пропустили Тимми.
Oэстра открыл ему дверь, автоматический дробовик по прежнему был в руке лейтенанта, как если бы он не отпускал его весь день. Возможно, так и было.
Тимми вошел в главную комнату, вежливо осматриваясь. В сводки новостей мерцали беззвучно на своих экранах: на одном из них была видна та же улица, что и ранее в тот же день с пятью фургонами службы безопасности, которые стояли перед горящим жилым домом, на других, индийская женщина с суровым лицом, угрюмо говорила в камеру и реклама, на которой семь прыгающих обезьян доставали коробку бананов со вкусом тортов. Образ мира это тени на голой кирпичной стене , скрепленные историями вместо раствора. Маслобойка будет молотить пока не выдохнется. Новые истории со всей Земли и вне её будут заполнять пустоты на стене.
"Ты вернулся,"сказал Оэстра. "Угу." "Ты все сделал?" "Были небольшие сложности,"сказал Тимми."Босс все ещё здесь?" "Жди. Я позову его."
Оестра вышел в задние комнаты, был слышен звук одной пары ног, затухающий в глубине дома , а затем длинная пауза прервалась невнятными голосами, и уже двумя парами ног, идущих назад. На экране , рядом с угрюмой Индийской женщиной часы показывали 21:42. Тимми задумчиво посмотрел на шторы. Синий окрашенный хлопок с шнурками из тканого нейлона. Стул, на котором перед этим сидел Оэстра - кожа растянутая на легкой металлической раме. Кухня за широкой кирпичной аркой. Спальня в задней части с ее диваном, а также ванная комната, где-то там.
"Крошка Тини", сказал Бертон. "Какие новости, малыш?"
Белая рубашка Бертона отражала свет от экранов, с танцующими разноцветными бликами. Его брюки были темными , хорошего кроя. Тимми повернулся к нему, словно он был старым другом. Оэстра прошел мимо , занимая свое место у окна. Тимми оглянулся на него мельком, дробовик на его бедре был всего в нескольких футах от него.
"Ну," сказал Тимми. "По правде, я застопорил."
Бертон скрестил руки, расправил плечи . "Что? Ты не смог справиться?" спросил он, с явным неодобрением.
"Я жду, чтобы это понять," сказал Тимми. "Ждешь, чтобы понять, можешь ли ты справиться с этим?" "Ну, да," сказал Тимми с широкой, открытой улыбкой. "На самом деле, это довольно забавно, что вы повернули это таким образом."
Когда этот длинный парень отступил к окну, движение было настолько случайным, таким спокойным, что ни Оэстра, ни Бертон не поняли, что происходит. Большие пальцы Тимми схватили кожаное кресло за спинку, потянув назад и вниз быстро и жестко. Oэстра крутанулся, пытаясь удержаться от падения, в то же время пытаясь поднять дробовик. Он упал на пол. Горло его, придавленное коленом Тимми, издало приглушенный рев, полное возмущения и боли. Тимми протянул руку и сорвал наушник с правого уха мужчины, а затем ударил его раз, другой, третий. Бертон побежал в задние комнаты. У него было не так много времени.
С Тимми на шее дробовик был бесполезен . Oэстра выронил его и изогнулся, пытаясь упереться руками и ногами, чтобы оттолкнуть Тимми . Тимми протянул руку и зацепил пальцем левый глаз бандита, продолжая удерживать его голову коленом и выворачивая его запястье, пока он не почувствовал , как глазное яблоко выскочило. В раздавшемся крике Оэстра были дикая паника и боль . Тимми ослабил давление, стремглав бросился влево, и поднял брошенный дробовик. Он выстрелил Оэстра в голову и тот перестал кричать.
Тимми медленно шел по комнате,с дробовиком в одной руке. Бертон выскочил из спальни, с пистолетами в обеих руках , оскалив зубы, как собака.