очень медленно, с раскинутыми крыльями — похоже было, планировали. Ромадин начал колотить по дереву лопатой. Все больше и больше вершинников опускалось на простыню. Наконец, палка Зотова обломилась. Часть насекомых они ссыпали в морилку, часть — в большую банку и пошли обратно.

Зотов открыл комнату на втором этаже, посторонился, пропуская Ромадина, вошел следом. Когда Ромадин заглядывал в нее, ему показалось, что она вся пуста — только стеллажи вдоль стен и шкаф с препаратами и приборами. Теперь он сделал по комнате несколько шагов — чуть-чуть вбок от двери — и увидел аквариум — громадный, много больше обычного, со стенкой почти в рост человека. Стекла были чисты и прозрачны — поэтому в прошлый раз Ромадин думал, что комната пуста.

— Инсектарий? — спросил он удивленно. — Откуда?

— Да ведь лаборатория же, — сказал Зотов. — Вы, очевидно, никак не хотите примириться с тем, что я не лесник, а энтомолог, и здесь станция.

— А это что на полке?

— Счетчик космической радиации, — сказал сухо Зотов.

— Зачем он вам?

— От метеорологов остался. А вообще давайте работать.

На дне инсектария лежали куски трухлявых деревьев, листья, мох, папоротник. Зотов подошел к инсектарию с развязанным мешком, откинул марлевую крышку и опрокинул мешок.

Из него, расправив крылья, медленно вылетали насекомые. Они падали, но точно так же, как падает лепесток, гонимый ветром: то поднимется, то вновь опустится. Постепенно вершинники оказались на дне и замерли, спрятав крылья под хитиновый панцирь.

— С какой частотой должны работать крылья, чтоб обеспечить такое спокойное, можно даже сказать, вялое опускание?

— Думаю, что с очень большой. — Зотов подошел к шкафу, открыл его и стал класть на стол приборы и инструменты. — Во всяком случае, отдельных взмахов я не видел. Ну, да ладно, это вы установите, когда займетесь съемкой. Идите сюда.

Ромадин подошел к столу.

Быстрыми точными движениями Зотов рассек грудь насекомого. Игла в его руках ткнулась в маленькую, чуть заметную ниточку.

— Вот все мышцы, связанные с крыльями. Хотите, я вскрою пчелу и покажу, чем располагает она? Канат против этой ниточки.

— Не надо, я знаю, — пробормотал Ромадин.

Уже стемнело, когда работа была окончена. В баночках, выстроившихся вдоль стен, были заспиртованы щупальца, голова, дыхательные органы вершинников.

— Эту коллекцию вы возьмете с собой, — сказал Зотов. — С утра вы налаживаете аппаратуру, я еще раз отправлюсь в лес для сбора насекомых. Сколько времени вам потребуется на обработку пленки, проявление, закрепление? Мне очень хотелось бы посмотреть, что получится.

— Да завтра же к вечеру, — сказал, подумав, Ромадин. — Я, признаться, рассчитывал здесь не печатать, а увезти с собой, но хочу вас уважить. Тем более что на всякий случай я все оборудование и химикаты захватил.

— Буду очень признателен.

— Не скучаете здесь? — спросил неожиданно Ромадин. — Мне кажется, что в глухом лесу, в одиночестве с ума можно сойти от скуки…

— Ну, раз в две недели катер приходит, — возразил Зотов. — Почту привозит, бензин, кое-что из продуктов, мои письма забирает. А потом, я ведь только летом здесь. Зимой в городе живу.

— Вы давно здесь?

— С того самого лета, о котором я уже говорил. Последнего, когда здесь была метеорологическая станция. А заниматься этим делом начал я еще мальчиком. Потом окончил университет. В первый же год после окончания попал сюда, да так и осел.

— И не выезжали?

— Нет, я не пропустил ни одного лета. А зимой, как говорил, живу в городе. Там у меня семья. Обобщаю, систематизирую накопленный за лето материал. Район глухой, до меня систематического исследования не проводилось. Опять же горы близко, влияние другой климатической зоны. И цель, ради которой я прибыл, остается в силе. Где кроется очаг болезни и не проявится ли она вновь? Этот вопрос не выяснен. Я работник института, только провожу исследования не в городе, а здесь.

— А я много ездил, — сказал Ромадин. — Где только не побывал! Хотя два года всего после института…

— Вам повезло больше.

Ромадин снова проснулся рано, но у него уже не было вчерашнего азартного нетерпения, чувства того, что в этот день он все, что нужно, откроет и вызнает. Сегодня он знал, что именно здесь открытий никаких не будет, а надо успеть сделать лишь главное и, если можно, немного больше. Тогда совесть его будет чиста. «Мы собрались здесь, — вспомнил Ромадин слова директора на каком-то семинаре, — чтобы создавать конструкции, обычными инженерными способами не создаваемые». Тогда Ромадин, только что пришедший в институт из обычного конструкторского бюро, где, кроме инженерных, никаких других знаний не требовалось, увидел в выступлении директора лишь красивое словосочетание. Здесь, в этом глухом лесу, он впервые почувствовал трудность своего нового дела. Вершинник так похож на тысячи других жуков — и как увидеть в этих переплетениях жил механизм потрясающей — если удастся раскрыть — перспективности?

После завтрака Ромадин отправился в зал, начал распутывать провода, испытывать камеру, присоединять клеммы к аккумуляторам, выбирать точки съемок. Зотов поднялся вместе с ним, протер стекла инсектария мокрой тряпкой, пригляделся к манипуляциям Ромадина.

— Да, — сказал он, — если б я имел подобное устройство, вам бы, пожалуй, незачем было приезжать.

Он ушел в лес за жуками. Вернулся очень скоро, выпустил жуков из мешка в инсектарий, закрыл сверху марлей, одно окно завесил одеялом, другое — двумя простынями, третье — слоем из десяти газет, для четвертого снял одеяло с кровати Ромадина. В большом зале стало темно. Зотов зашел за спину Ромадина. Слабый хруст шел от инсектария: жуки расправляли крылья. Зажглась неоновая лампочка, отмечая время, и синхронно заработал киноаппарат. Лампы вспыхивали и гасли, комната погружалась в темноту, и вновь свет заливал ее — резкий, мертвенный Ромадин, переходя по комнате, видел Зотова, стоящего неподвижно в углу, ему казалось, что лицо Зотова бледно, но это могло быть от освещения, а мысль была мимолетной, такой же короткой, как вспышка. Три минуты всего работал аппарат. Когда стрекотание мотора прекратилось, в зале наступила полная тишина.

— Вы точно хотите, чтоб я проявил и отпечатал пленку? — спросил Ромадин.

— Да, — сказал Зотов.

— Мне было бы проще отдать ее в институтскую фотокинолабораторию, там специалисты, они сделали бы все, что нужно, и я был бы на сто