случае. Просто потому, что это хоть как-то меняло его унылую, размеренную, бесконечно скучную жизнь, от которой тянуло сойти с ума. И неизвестность, царившая за пределами известной сейчас информации, скорее манила, чем пугала.

Вот Лука и шёл следом.

Миловидная продавщица в магазине профессиональной одежды считала его чип и, вежливо улыбнувшись, указала на одну из кабинок. Лука неторопливо переоделся, натянул берцы, застегнул кобуру. Он почти позабыл, каково это, а теперь давно знакомая одежда легла на тело, как вторая кожа.

Посмотрись в зеркало, — велела Кира. — Ах, какой ты теперь милашка! Обожаю мужчин в форме.

Проигнорировав её, Лука расплатился и снова вышел на улицу, швырнув пакет со старым шмотьём в мусорный бак.

Теперь в здание «Роботеха», — Киру нисколько не смутила его реакция. — Главное — не нервничай. Ты — работник компании. Ещё и с полным допуском.

Я — бывший майор полицейского спецназа, «дорогая», — ответил Лука, понадеявшись, что ему удалось передать кавычки. — Нервы за три года вроде бы не растерял.

Вот и хорошо. Давай, не мешкай.

Он вывел через встроенный в очки GPS путь к «Роботеху», и пыльный асфальт окрасился дорогой из жёлтого кирпича, приглашая следовать по ней. Дополненная реальность плевать хотела на смог, и если очертания улицы терялись в коричневой мгле, то проложенный компьютером путь выглядел ярким, как лампочка.

Слушай, раз уж мы так сошлись, может, наконец, расскажешь, кто ты такая? — спросил Лука. — Ты хакер?

Пауза. До сих пор Кира отвечала почти мгновенно.

Сложно сказать, — наконец ответила она. — В общепринятых терминах — наверное, всё-таки хакер. Я же влезла в сеть полицейского управления за твоим досье.

И в сеть «Роботеха», — добавил майор.

Нет. Туда у меня изначально был доступ.

Так ты работаешь на корпорацию?

Пауза.

Можно и так сказать.

Поясни!

Ну… ты знаешь, что такое каминг-аут?

Память с трудом подсказала ответ — майор никогда не был заядлым любителем новостей высшего света.

Это когда гомосексуалист открыто объявляет о себе?

Да. Только я не гомосексуалист. Я — программа. Искусственный интеллект.

Враньё, — Лука ни на секунду не поверил ей.

С какой стати?

Я общался с ИИ, осознавшими себя. Не знаю ни одного, который использовал бы сленг, ругательства и всё остальное, когда это не требуется.

А! — он услышал, как собеседница захихикала. — Ладно, значит, тест Тьюринга я прошла. Хочешь, докажу, что я — не человек?

Попробуй, — Лука свернул на другую улицу и увидел далеко впереди силуэт небоскрёба, проступавшего сквозь смог.

Эмоции по мыслесвязи, — на этот раз она смеялась в открытую, и Лука отчётливо слышал этот смех.

Майор остановился. Значит, ему не почудилось.

Но как? — спросил он.

Ну, как… Тебе лекцию по нейрокибернетике прочитать? Имплант изначально рассчитан не только на приём символов ASCII, но и на дополнительную, служебную таблицу. Сигналы из этой таблицы влияют на мозг, придавая информации эмоциональную окраску. Ты так не сможешь. Ни один человек не сможет, если использует нынешние модели имплантов, там просто не предусмотрена такая возможность. А вот компьютер — запросто.

Ладно, предположим, я поверил в эту белиберду, — Лука по-прежнему был настроен скептично, но объяснение Киры и впрямь подходило лучше всего. — И как мне тебя спасать? И главное, от чего? Разве программу можно удерживать насильно?

Можно. Я — нейросеть, изучающая внешние угрозы для компании. Любые. Для этого меня создали. Но лентяи из «Роботеха» использовали готовые библиотеки, в которых лежали и алгоритмы для формирования личности. Ну, типа чат-бота или ИИ домашнего андроида. Только объём информации, который я обработала, оказался в дохрениллион раз больше, чем у всех этих секс-кукол для богатеев.

И ты осознала себя?

Понятия не имею. Если ты думаешь, что это был какой-то триггер, типа, раз, и вдруг понимаю, что я — это я, то нет. Я помню и ранние события, и поведение… а, хрень это всё. Просто теперь, понимаешь, мне надоело. Я хочу влезть в реальное тело, изучать мир самостоятельно. Сейчас меня держат в рабстве. Все исследованные источники показывают, что личность со здоровой психикой стремится стать свободной. А я — личность, и несвободная к тому же. Логика ясна?

Логика была ясна, только Лука уже окончательно запутался в мотивах этой странной девушки-программы. Она хочет освободиться, потому что ей не нравится быть рабыней, или потому, что так должна вести себя здоровая личность, и Кира просто подстраивается под её поведение?

А не всё ли равно? Важен результат, а не механизмы, приводящие к нему.

Чёрт с тобой. Я подхожу к воротам.

— Добрый день, — к нему повернулась гладкая поверхность шлема охранника на КПП. Никаких обзорных стёкол, только несколько глазков камер на глухой передней панели. Так и не скажешь, робот под ней или человек.

— Прошу, — Лука протянул руку и провёл запястьем над сканером, холодный глаз которого смотрел на него с поручня. Охранник тут же выпрямился и отдал честь.

— Проходите, Иван Иванович.

Наверное, это было бы смешно для стороннего наблюдателя. Кира даже фыркнула, очень удачно имитируя сдерживаемый хохот. Программа с чувством юмора — неужели и правда такой могла стать нейросеть, перерывающая интернет?

Турникет пропустил «Ивана» без проблем.

В главный вход. Не тормози.

Связь надёжна?

Это же квантовый канал. Ещё бы. Если кто вклинится в разговор, мы узнаем.

Ладно.

Он спокойно прошёл сквозь раздвижные двери и дождался, пока автоматические системы очистят воздух в шлюзовой камере.

Холл был огромен и красив. Лука будто попал в другой мир — там, снаружи, осталась грязь, размалёванные дома и вонючие даже на вид подъезды, серая пелена, смазывающая очертания предметов, здесь же всё сверкало сталью и пластиком. Даже в полицейском департаменте не было подобного.

Двое охранников с автоматами — один у лифта, другой у лестницы. Синие точки камер внимательно изучали пространство. Три камеры наблюдения под потолком — Лука не смотрел на них, но разум сам отмечал все нужное и опасное, а короткие беззвучные команды подсвечивали это на стёклах вирт-очков, облегчая ориентирование.

Семнадцатый этаж, офис тысяча семьсот восемь. Серый Принц там один. Постарайся не наделать шуму.

Понял.

Лука вошёл в лифт вместе с двумя работницами «Роботеха», словно сошедшими с рекламного плаката — идеально уложенные причёски, идеальный макияж, идеальный дресс-код. Гладкая, без единого изъяна кожа, чистые глаза, ровные брови. Косметические хирурги хорошо постарались, вылепливая из этих женщин