========== Глава 1 ==========

Резные листья и лиловые гроздья цветущей глицинии заслоняли террасу от жарких солнечных лучей. На ажурном столике в запотевшем хрустальном графине золотилось охлаждённое слабеньким заклятием вино, румянились в вазе бархатные персики, а виноград темнел лиловым атласом. За спиной чуть слышно журчал фонтан, его серебристый напев прерывался звоном мечей, хриплыми возгласами, шарканьем сапог по камням.

Ольгерд поднёс к губам кубок с ароматным напитком. Спору нет, анконское белое было превосходно, но даже его тонкий и сложный букет не мог отвлечь от действа, которое разворачивалось перед его глазами. Там учился работать с мечом молодой князь Аскер, там скрещивались со звоном тяжёлые затупленные клинки, там в сложном танце сходились и расходились быстрые фигуры: одна по-юношески нескладная и долговязая, другая — будто сошедшая со страниц старинных хроник, прославляющих подвиги богов и героев.

Ольгерд мог бы часами глядеть на потешный бой, замечая не боевое мастерство, не силу и не ловкость, а то, как обхватывает мускулистое предплечье тонкий батист влажной от пота рубашки, как взлетают над плечами поднятые в высокий хвост волосы, как изгибается тонкая талия, когда его светлый в быстром повороте наносит удар.

Его светлый… в это всё ещё не верилось. Слишком велики были разделявшие их препятствия, слишком невероятным казался счастливый исход, при котором они и победили, и выжили. А значит, лучше не загадывать, сколько продлится эта удивительная весна. Их век долог, дольше весны и дольше любви. А раз им суждено пережить любовь, значит, за неё можно и нужно бороться, за каждый день, за каждый час, которого могло бы и не быть. В последнее время их жизнь, скрытая от прочих за занавесом алькова, стала немного однообразной. Ему придётся устроить что-нибудь особенное… Ольгерд думал об этом с удовольствием, с волнующим предвкушением. Его светлый подарил ему вторую молодость.

Урок между тем подошёл к концу. Напоминавший загнанного жеребёнка Аскер попросил пощады. Он продержался долго, много дольше ожидаемого. Из мальчика выйдет толк. Именно такие и становятся хорошими правителями: спокойные и упрямые, уверенные в себе настолько, что не стесняются спросить совета и не стыдятся к нему прислушаться.

Горан взлетел на веранду одним лёгким прыжком. Аскер вскарабкался на пологие ступеньки, будто на вершину неприступной горы, со стоном упал в кресло, протянул дрожащую руку к кувшину. Горан сжалился над учеником, подал ему высокий стакан с прохладной водой. Велел:

— Это сначала выпей. Потом уж за вином тянись.

Слуг они отпустили. Вырвавшись на пару дней из сопливого Авендара в тёплую Анкону, они хотели провести время просто, по-семейному.

Горан подлил воды и Ольгерду, при этом легонько провёл пальцами по спине, от поясницы до затылка. К тонкому аромату цветущей глицинии примешался дух горячего тела. Ноздри Ольгерда затрепетали. Он откинул голову, инстинктивно пытаясь продлить ласку, и заслужил лёгкий поцелуй куда-то в угол глаза. Аскер тотчас же наморщил длинноватый нос:

— Вы, как жених и невеста…

Оба мага рассмеялись. Горан растянулся в кресле, подхватил с блюда виноградную гроздь, проговорил:

— Что же плохого в женихах? Тем более в невестах…

Но юный князь веселья не разделил, вздохнул прерывисто, сказал с непонятной печалью в голосе:

— У меня через декаду день рождения. Шестнадцать…

Горан с испугом вскинул глаза на Ольгерда, тот чуть заметно кивнул, скромно опустив ресницы: подарок есть, гости приглашены, подготовка к празднику идёт полным ходом. Вслух магистр Тьмы сказал:

— Отчего же так грустно, Аскер? Ведь быть недорослем в мире взрослых невесело. Радоваться надо, что этот бессмысленный и бесправный период твоей жизни миновал. Уже решено, кто наденет на тебя цепь Гарделингов?

— Я хотел, чтобы один из вас…

— Но мы не Гарделинги…

— Да, — снова вздохнул князь и взлохматил мокрые от пота волосы, на глазах превращаясь в растерянного мальчишку. — Отец не может, значит, скорее всего, дядя. Хотя он меня не слишком жалует. Брат мой ему больше по нраву.

— Из княжича Родамира принц, как из кошки лев, — заявил недипломатичный Горан, — а правитель и того хуже получился бы. Повезло Данору, что ты старший.

Маги снова переглянулись, понимая друг друга без слов. Не оттого ли излишне честолюбивый брат Данорского князя так любит робкого княжича Родамира, что его именем править было бы много удобнее? У нынешнего князя Ронданского и наследника Данорского слишком сильный характер, слишком твёрдое мнение по самым разным вопросам. Да и советники у него не простые. Такими не покрутишь. Значит, придётся быть ещё внимательнее. Аскер теперь один из них. То ли брат, то ли сын, на Велесовом поле рождённый.

Князь между тем продолжал перечень страданий:

— Цепь — это ещё не самое главное. Это бы ладно. Там ещё турнир будет, на котором мне желательно было бы победить. Но и это не столь важно. Взрослому наследнику положено иметь невесту. С женитьбой можно подождать, но помолвку нужно заключить как можно скорее, желательно в течение года. Чтобы не возникло слухов о мужском бессилии и прочей ерунде.

— И что же? Тоже дело хорошее, — не разделил печали Горан. — Неужто тебе до сих пор не люб никто? В шестнадцать я раз в декаду влюблялся. А то и чаще.

— Не удивляйся, Аскер, Тьма наказала меня союзом со сластолюбцем и распутником, каковых в ордене Света, к сожалению, большинство, — посетовал Ольгерд, пряча под ресницами восхищённый взгляд.

— Я вам серьёзно, а вы всё шутите, — обиделся Аскер и всё же осушил бокал вина. Выпил и взглянул на магов с вызовом. — Да, у меня есть избранница.

— И это прекрасно, — примирительно проговорил Ольгерд. — Ты князь. Составит большого труда отыскать невесту, способную тебе отказать.

— Я возьму себе в жёны леди Оану, — заявил Аскер. — Или не возьму никого.

Думал, видимо, что весомо сказал, надменно, но голос дал петуха, и получилось вовсе по-детски.

— Хех, — Горан потёр ладонью шею. — Ну а что, почему бы нет? Твоя женитьба на ронданке всем нашим понравится. В Даноре ты и так свой. Дети ваши обе крови соединят. Правда, дело такое, она на четыре года тебя старше… И в четыре раза зловреднее.

Обрадовался и Ольгерд, обернулся к светлому с