Елена Яковлевна Ильина Медведь-гора

Глава I

На юге Крыма, у моря, высится большая, темная от зелени гора. Это Аю-Даг, Медведь-гора.

Медведь-гора недаром так называется. Она и в самом деле очень похожа на огромную бурую медведицу.

Когда подъезжаешь к ней по белой горной дороге снизу из Партенита, то кажется, что у медведицы есть и голова, и спина, и лапы. Голова и лапы голые, каменные, а жирные бока и крутой горб густо поросли лесом и кустарником, точно шерстью.

Медведица лежит на брюхо. Передние лапы у нее вытянуты вперед, а голова опущена вниз, в воду.

Можно подумать, что медведица только что улеглась у моря, чтобы напиться, да вдруг окаменела. А рядом к ее боку прижалась, как медвежонок, маленькая горка.

Каменный медвежонок лежит у одного бока Медведь-горы, а у другого бока врыта в землю тонкая мачта с красным флагом над верхней реей. Каждый месяц приезжают сюда гости — мальчики и девочки со всего света.

Медведь-гора хорошо принимает гостей. Она как будто нарочно улеглась здесь, чтобы прикрыть берег от холодных восточных ветров.

На ее склонах растут деревня и кустарники жарких стран — земляничник, мушмула, самшит.

А на самой спине медведицы растут цветы, которые бывают у нас только в садах — темно розовые крупные пионы. Целая поляна пионов!

Но старая медведица не любит, когда к ней суются без спроса.

Только старожилу да опытному туристу не страшна гора Аю-Даг.

Хоть и много тропинок бороздит склоны горы, но не легко выбрать ту, которая без обмана доведет до вершины. Тропинки пересекают одна другую, путаются в лесу и могут легко сбить с дороги — завести в непроходимые заросли. А в этих зарослях прячутся злые, колючие травы и кустарники.

Жесткая иглица стоит, растопыря во все стороны иглы.

Держи-дерево распростерло ветки, как жадные лапы. На лапах — шипы, загнутые точно когти. Держи-дерево только и ждет, чтобы кто-нибудь подошел к нему близко. Вцепится оно когтями в одежду, схватит и будет держать до тех пор, пока пленник не исцарапает в кровь руки и ноги.

Но самый злой хищник — это жги-трава, колючий молочай.

Жги-трава и царапает, и режет, и жжет. Точно змея, выделяет она ядовитый сок. Этот сок похож на молоко — вот откуда и пошло название «молочай». Тот, кто дотронется до жги-травы, обожжется точно о крапиву. Но только крапивный ожог через час проходит, а эти ожоги и в месяц не заживают.

И это еще не все. На Аю-Даге есть и голые острые скалы, и глубокие узкие расщелины, и тесные площадки, засыпанные мелким щебнем, заваленные глыбами, и крутизны, и пропасти. Беда тем, кто собьется с пути. А это легко может случиться, если вы станете взбираться на Аю-Даг не по горной тропинке, а по высохшему руслу ручья. С виду такое русло похоже на лесенку с выступами и террасками. Но если пойдете по такой лесенке — неизвестно, куда она вас заведет. Ведь ее проложила весной вода, а воде все равно, какой дорогой спускаться с гор — по ступенькам или по кручам. Где откос, там она несется потоком; где обрыв, там летит водопадом. А человеку нужно ступать медленно, осторожно, шаг за шагом. Нет, уж лучше подальше держаться от такой лесенки. Не то закружится у вас голова, и полетите вы вниз с высоты шестиэтажного дома.

Не один раз у подножья Медведь-горы находили трупы людей, сорвавшихся в пропасть.

Вот как встречает медведица тех, кто приходит к ней, не познакомившись с ее нравами.

Потому-то ребята из пионерского лагеря подымаются на Медведь-гору не одни, а со взрослыми, которые хорошо знают старую медведицу. И тогда медведица никого из них не трогает.

А все-таки однажды случилась в лагере беда.

Глава II

В то лето съехалось в пионерский лагерь много гостей.

Если бы Медведь-гора хоть на минуту оторвалась от воды и повернула голову вправо, она увидела бы в самой глубине парка, у больших раскрытых ворот, целую толпу ребят, одетых во все белое. Эти ребята кого-то ждали.

Медведица увидела бы еще, как вьется и уходит в горы шоссейная дорога и как далеко впереди — за несколько километров — мчатся по шоссе прямо к лагерю одна за другой три легковых машины.

Но медведица не могла поднять свою тяжелую, каменную голову, и поэтому ничего не видела.

— Керим, а Керим, — сказал Сережа Левин, взобравшись на перекладину ворот и держась за нее обоими руками, — как ты думаешь, они уже близко?

Керим ничего не ответил. Он не любил болтать попусту.

— Неужели они еще далеко? — спросил опять Сережа Левин. — Как по-твоему?

— Немножко далеко, по-моему, — сказал Керим.

И вдруг откуда-то донеслись хрипловатые автомобильные гудки.

— Едут! Едут! — закричали ребята.

— Приехали! — крикнул сверху Сережа и чуть не свалился вниз.

Далеко впереди, из-за выступа скалы вынырнула на дорогу маленькая открытая машина и стала быстро приближаться к лагерю. За ней выскользнула из-за поворота вторая машина, за второй — третья.

— Приехали! — пронеслось от одного пионера к другому.

Сережа и Керим в один миг сползли с ворот и бросились к передней машине. Первым из нее выскочил вожатый Лева. Он был одет по-праздничному — в белые выутюженные брюки со складочкой и в белую рубашку. Шелковый красный галстук так и горел у него на шее. Вместе с Левой на машинах приехали мальчики и девочки — человек пятнадцать. Старшие были в куртках защитного цвета, с портупеями и в лётных каскетках, а младшие — в матросских костюмах и краснофлотских бескозырках с развевающимися лентами.

Ворота распахнулись, Лева вскочил на подножку, и все три машины одна за другой вошли в парк. Медленно, на тормозах, двинулись они вниз, по аллее, обсаженной с обеих сторон кипарисами.

Пионеры врассыпную побежали вдогонку.

* * *

Приезжие стояли на дорожке у скамеек и, жмурясь от солнца, оглядывались по сторонам.

А в это время Лева, Керим и еще какой-то незнакомый высокий парень в сером костюме и в длинных серых чулках выгружали из машины вещи — чемоданы и парусиновые дорожные сумки. Сережа Левин забрался в машину и подавал из нее вощи пионерам.

— Сережа, — сказала пионерка Валя Кузнецова, — не знаешь, кто этот длинный?

Сережа поднял с кожаного сидения блестящий черный чемодан, оглянулся и сказал:

— Это ихний вожатый. Его зовут Фриц. А ну-ка, лови, Валя.

Валя обеими руками поймала чемодан и осторожно поставила на землю.

Чемодан был гладкий, скользкий, замочки — отполированные, а сбоку наклеен ярлычок с надписью на двух языках: по-русски и не по-русски:

Пиетро Мартини. Италия.

Pietro Martini. Italia.

Керим и Валя нагнулись над чемоданом, разглядывая