стояла небольшая женская сумочка. Надев перчатки, Дженис заглянула в её содержимое: магнитный ключ с пропуском на длинной фирменной ленте, зарядное устройство для телефона, ключи от машины, талончик из химчистки, кошелек. Тот, небольшой и плотно застегнутый, казался не тронутым убийцей. В нём осталось несколько мелких купюр и одна стодолларовая, кредитные карточки и водительское удостоверение. С его фотографии строго смотрела молодая темноволосая женщина с выразительными глазами и острым подбородком. Её звали Сандра Чейз, и ей недавно исполнилось 32.

— Она тут, — со вздохом сообщил патрульный, указывая на дверь.

За той оказалась спальня.

Сандра Чейз лежала в своей смятой постели, головой и плечами свесившись с края кровати. Её темные вьющиеся волосы были спутанными, налипшими на бледное окаменевшее лицо. Посеревшую кожу шеи контрастно перечеркивали глубокие синюшные следы. В некоторых из них темными пятнами высыхали кровавые подтеки. Борозды были неровными, перечеркивающими друг друга, растянувшимися широким ободом по шее.

Её душили и — Уокер казалась эта версия максимально близкой к истине — с очередной попытки задушили до смерти. На полу просто под бессильно свесившейся к нему Сандрой валялась перепачканная пластиковая цепочка вроде тех, что крепились на оконные жалюзи — мелкие белые шарики, с одинаковым промежутком нанизанные на шнур.

Дженис подняла взгляд. Светлая тканевая шторка с волнистым краем была опущена на всю длину. Так, что виднелись металлические крепления карниза, а на одном его краю слабо удерживалось выдернутое пластиковое колесико. Уокер подошла ближе и почувствовала холодное дуновение из-за жалюзи. Окно за ним оказалось высоко поднятым. На узком белом подоконнике собирались косо летящие дождевые капли.

— Это вы открыли? — спросила Дженис, поверх плеча оглянувшись на замершего на пороге патрульного. И когда тот отрицательно помотал головой, отодвинула штору и выглянула из окна наружу. Убийца мог прийти или уйти этим путем, а так — оставить после себя следы, но это было непросто.

Прямо под окном спальни Сандры Чейз заметенные осыпающейся ржавой листвой ступени вели в подвал. От них до каменного фигурного подоконника было не менее двух метров. Чтобы попасть внутрь, убийце нужно было подпрыгнуть, подтянуться на незначительно выступающем вперед подоконнике и, возможно, удерживая себя на нём одной рукой, второй открыть окно. Чтобы выбраться наружу, ему нужно было спрыгнуть на узкие скользкие ступени. Он мог упасть, пораниться, что-то выронить.

— Эй, офицер! — окликнула Дженис патрульного. — Этот участок под окном нужно обнести лентой.

— Ага, — глухо ответил тот, выходя из спальни. Уокер обернулась и хмыкнула. Её старшим коллегам-мужчинам доставались четкие и уважительные «да, сэр», а ей только невнятное «ага».

Она снова оглянулась. Дверь встроенного шкафа по другую сторону кровати была приоткрытой. Дженис осторожно обошла комнату, остро шелестя натянутыми поверх ботинок бахилами, и заглянула внутрь.

Там тоже царил порядок. Одежда ровно свисала с вешалок, под её весом немного прогибалась перекладина. Вещи на полках были сложены в аккуратные стопки. На полу выстроились обувные коробки. Некоторые из них оказались смятыми, будто между ними и дверцей вмещалось что-то объемное и тяжелое. Будто внутри кто-то прятался.

***

Ничего не происходило, а так, не удовлетворившие своего любопытства люди постепенно начали расходиться. На улице оставались только полицейские и две телевизионные команды. В редеющем столпотворении ему ничего не оставалось, кроме обернуться и медленно побрести к перекрестку.

Он прошагал мимо двух домов, а затем снова остановился и оглянулся. С расстояния оголенная темная паутина мокрых веток, круги раскрытых зонтов и дождевые плащи с отражающими вспышки мигалок надписями «полиция» слились в одно цельное ограждение. Отсюда едва ли было возможно что-то различить, и когда он почти смирился с этим, переставая вытягивать шею, между машин мелькнул высокий светловолосый силуэт.

Детектив вернулась, и он безотчетно сделал шаг обратно, но одернул себя. Нельзя. Пока совсем нельзя, строго проговорил он себе. Вытянув телефон, он спешно сделал несколько серий снимков, затем сунул его в карман, обернулся и быстро зашагал прочь.

***

— Какой кофе Вы пьёте?

Миссис Чейз растеряно качнула головой, в непонимании поднимая на Дженис взгляд. Она сидела на самом краю низко опущенных носилок, отчего её колени торчали так высоко, что при желании она могла опереться на них подбородком.

— Мы столько Вас тут ждали… — ответила она сперто. — Там Сандра… моя Сандра, а Вы спрашиваете о кофе?!

Голос её постепенно натягивался, будто струна, становился тоньше и истерично надрывнее. Дженис поспешила объяснить:

— Миссис Чейз, это была очень долгая и очень сложная для Вас ночь. Боюсь, мне даже не представить, каково Вам сейчас. Но нам предстоит непростая беседа. Вы можете помочь нам в поимке виновного, а потому мне нужно, чтобы Вы мыслили максимально ясно. Так какой кофе: черный или с молоком?

Она сунула смятую пятерку патрульному, отправив его в ближайшую открытую кофейню, а затем шагнула в машину парамедиков, захлопывая за собой дверь. Внутри остро пахло дезинфектором, одноразовыми бумажными простынями и успокоительным. В крышу гулко барабанил дождь. Дженис села в откидное кресло и достала блокнот.

Сандру Чейз нашла её собственная мать. Она звонила Сандре накануне вечером на её пути с работы, но та ответила, что занята и перезвонит позже. Прождав над замолкнувшим телефоном несколько часов, миссис Чейз набрала дочь снова, затем ещё и ещё раз, но трубку не поднимали. Встревожившись, она села в машину и три часа ехала из городка западнее Филадельфии, чтобы к своему безутешному горю обнаружить дочь мертвой.

Из разговора с матерью Сандры Дженис вынесла много ценной информации. Чейз работала продавщицей в книжном магазине одного из торговых центров Филадельфии — его название Уокер видела на ленте с магнитным ключом; давно не состояла в серьезных отношениях и коротких интрижках тоже; имела мало относительно близких друзей. В целом была довольно заурядной, не увлекалась ни алкоголем, ни, тем более, — миссис Чейз едва от возмущения не выплеснула на себя горячий кофе — наркотиками.

Одинокая Сандра, похоже, была