Вампир появлялся здесь, в доме в стиле английских Тюдоров, когда Елена стала вампиром, когда она отключила человечность, когда Деймону было плохо, когда в нем расцветала радость. Когда он оплакивал Энзо и оплакивал Стефана. Он хотел разделить все свои чувства со стенами этого здания, которые были его последним прибежищем когда-то.
Деймон даже пришел сюда в ночь перед своей собственной свадьбой, когда его мальчишник уже закончился. Он посидел здесь несколько часов, обошел дом, но так и не решился открыть какую-то дверь, хотя долго стоял перед бывшей мастерской Аддерли. Потом Сальваторе вернулся домой.
Когда Деймон узнавал новости из Нового Орлеана, о потери памяти Элайджи, о страданиях Кайли, о рождение дочери Клауса, о смерти Клауса — всегда был этот дом, Деймон, лежавшей на уже старом диване, и телефонная трубка, из которой слышался один из самых любимых голосов на свете.
Или наоборот — мужчина сам говорил в трубку, чтобы потом услышать совет и заверение в том, что все будет хорошо. В это Деймон всегда верил.
Он много раз звонил Кайли за эти годы, они часто виделись, но Деймон был всеми возможными цепями привязан к Мистик Фоллс, к девушке по имени Елена Гилберт, а его лучшая подруга — к Первородному вампиру, к мужчине, которого любила, Элайдже Майклсону. Деймон не жалел о том, что в тот день принял решение отдать Кайли. Нет, он видел, в те встречи он видел, как сияют ее глаза, как она радуется, как бережно и ласково обходится с ней Майклсон. Она была счастлива, а это дорогого стоило.
Элайджа всегда знал, когда происходят их встречи, и почти никогда на них не объявлялся, давая двум друзьям побыть вместе. Деймон, пусть и никогда бы не признавал открыто, ценил это.
Кайли могла примчаться к Деймону с любого конца света, и он отвечал тем же. Когда семья Майклсонов была погружена в магический сон ведьмой из их семьи, Кайли просила Сальваторе приехать, потому что ее мир рушился. И Деймон приехал. Никого не предупредив он сорвался с места, и пока гибрид по имени Хейли Маршалл вместе с Кайли не нашли способ все исправить, он не оставлял Аддерли одну. Был рядом, когда Аддерли приняла одно такое важное решение в своей жизни.
Она приехала к нему, когда Елена приняла на себя роль Спящей Красавицы, и Деймон долго сидел рядом с Аддерли, уткнувшись лицом в ее колени. И ничего не говорили. Она тоже не уехала, пока не убедилась, что Деймон будет в порядке. Кайли даже отправилась с ними в многомесячное турне по Европе, бесстыдно выпивая огромное количество алкоголя, и долгими ночами переписываясь со своим мужем. Тогда у Майклсонов так же был относительный мир, и Клаус не уставал шутить, что мироздание подкидывает для Кайли и Деймона идеальные возможности для долгих встреч.
Да, этот дом, уже не такой новый, и не такой уютный как при хозяйке, видел много слез, много радости. Но Кайли, что удивительно, больше не переступала порог этого дома. Если она появлялась в Мистик Фоллс — для Деймона, как вышедшее солнце после долгой зимы — то всегда приходила в дом Сальваторе. Но никогда — в своей собственный. Наверное, ей тоже было больно.
Много чего произошло за эти годы. Деймон все еще нужен был Кайли, а она все еще нужна была ему. Они были близки, и никогда не чувствовали пропасть между собой.
В этот вечер было холодно. На втором этаже горел один светильник, а окна слегка были приоткрыты. На двуспальной кровати лежал мужчина. Он смотрел в стену перед собой и ждал. Волосы у него были седые, взгляд — уставший. Казалось, закрой он глаза, то прямо сейчас обретет тот покой, к которому стремился. Но старец продолжал держать глазами открытыми, прислушиваясь уже далеко не сверхъестественным, слабым человеческим слухом к тому, что происходит внизу. Он ждал, и боялся закрыть глаза, пропустив одну, такую долгожданную встречу.
Вот электронные часы на маленькой тумбочке показали ровно десять часов вечера, и по деревянной лестнице кто-то быстро взбежал. Стук каблуков приближался, и старик напряг глаза. Дверь открылась, и девушка вошла в комнату.
Годы, изменившие Деймона Сальваторе, не были властны над Кайли Аддерли. Она вошла в комнату, как солнце восходит над зимней поляной, освещая вокруг все своим светом. И Деймон увидел этот свет, и он улыбнулся той улыбкой, которой всегда улыбался Аддерли. И на красивом лице Кайли появилась точно такая же, радостная и невинная улыбка.
— Деймон, — сказала она, проходя в комнату, и аккуратно опускаясь на кровать рядом с мужчиной.
Деймон ей улыбнулся.
— Ты успела, — хрипло проговорил он. — И все так же прекрасна.
Кайли улыбнулась, и в глазах ее что-то блеснуло, но глаза подводили бывшего вампира, и он не смог разглядеть этого. Он видел лишь красивую девушку, прекрасную, как солнце, которая даже спустя много лет улыбалась все так же, как в тот первый раз, на территории колледжа. Она вошла, и будто солнце осветило помещение.
На ней было белое платье чуть ниже колена, каштановые волосы свободно падали на плечи. Если бы Деймона попросили запечатлеть один образ Кайли, то не-бессмертный выбрал бы именно этот. Такой он хотел запомнить свою лучшую подругу.
— Ты же меня позвал, — мягко сказала Кайли, погладив слегка морщинистое лицо. — Я так спешила к тебе, Деймон, — она ухмыльнулась. — Постарел, друг мой.
Старец усмехнулся. Кайли знала о лекарстве, и была рядом, когда Деймон решил принять его, была рядом, когда он принимал его, и сейчас она была рядом. Кайли видела, как стареет и слабеет ее друг, и вместе с тем она оставалась такой же. Пережившая смерть, боль от потерь, дикий страх, она вновь возвращалась к своей любви, и была для Деймона все тем же солнцем, все тем же островком надежды.
Елена Сальваторе умерла полгода назад. Кайли и Элайджа были на похоронах. Так же как были на рождение первого ребенка Елены и Деймона, так же, как были на свадьбе. Деймон какое-то время ворчал, что они сами свадьбу сыграли слишком поздно — Сальваторе тогда было уже за пятьдесят, и он якобы не выглядели в костюме настолько хорошо, насколько мог бы.
— А ты не изменилась, — сказал Деймон. — Все так же прекрасна. Как в тот вечер на балу. Ты всегда была прекрасна, только сейчас у тебя на лице меньше боли.
— У меня все хорошо, Деймон, — сказала Кайли, прижимая теплую руку Сальваторе к своей щеке. — Я счастлива. И во многом благодаря тебе.
Деймон хотел было ей что-то ответить,
