Кейн ни слова не сказал. Честно говоря, думаю, он едва ли это заметил, привыкнув к моему стилю и не сильно интересуясь мебель.
— Не помню, чтобы ты так сходила с ума во время нашей свадьбы. — Кейн скривился, глядя на громоздкую папку, полную свадебных приготовлений.
— Потому что я и не сходила. К тому же, на свадьбе Генри и Надии будет сто пятьдесят гостей. У нас же было шесть.
— Наша мне понравилась больше, — пробормотал он, отпивая кофе.
— Мне тоже. — Я рассмеялась над его капризностью, но винить не могла.
Казалось, что свадьба Надии и Генри на какое-то время буквально выдернула меня из жизни.
— Если бы они не были нашими друзьями… — Он снова бросил взгляд на папку.
— Ты не можешь ее спалить, — произнесла я.
Кейн ухмыльнулся.
— Убирайся из моей головы.
— Не хочу. — Моя очередь ворчать. — Мне хочется утонуть в твоей голове, затащить тебя в постель и быть плохой девочкой. — Я оттолкнула карту. — Вместо этого я проведу целый день, прыгая из магазина в магазин, пытаясь найти идеальное свадебное платье, потому что Надия стала одержима национальными дизайнами. — Я расстроено округлила глаза. — Она даже не из Бостона.
Его губы дрогнули.
— Поэтому не стоит работать с друзьями.
— Все нормально. Мы с тобой были любовниками. Друзьями никогда не были.
Сделав это замечание, он поднялся, поставил чашку в раковину и, вернувшись ко мне, прижался поцелуем к шее.
Три года прошло, а у меня до сих пор от него мурашки по коже.
— Неправда. Ты мой лучший друг.
В ответ Кейн обнял меня и прижал к груди.
— Ты тоже, малышка. И поэтому я прошу отложить на сегодняшний вечер эту папку смерти, чтобы мы смогли выбраться на приятный ужин и провести время вместе.
Мне самой этого хотелось больше всего на свете.
— Мы не можем. У нас ужин с Надией и Генри.
Муж уронил подбородок мне на плечо и застонал.
— Есть такое понятие, как «тратить слишком много времени на друзей».
Я затряслась от смеха.
— Мы уже сто лет назад это запланировали. Собираемся на открытие ресторана «Смоук».
— Оу, звучит аппетитно, — сухо заметил он, вытаскивая соседний со мной стул и садясь так, что наши колени соприкасались. — Открытие ресторана. Это означает, что там будет пресса.
От одной мысли об этом у него появился усталый вид, и я понимала. С того момента, как мы стали жить вместе, газеты сошли с ума. И становилось только хуже, когда нас видели где-то вдвоем или вместе с друзьями. Стоило нам с Генри и Надией появиться на каком-нибудь мероприятии, как фотографы из кожи вон лезли в попытках сфотографировать нас вместе. Разумеется, история отношений Надии и Лексингтона была очень пикантной. Даже скандальнее, чем история паршивой овечки семьи Голландов (это я), которая обвинила сводного брата в попытке убийства и которая теперь встречалась с одним из самых богатых мужчин Бостона.
О да, какая хорошая пища для таблоидов. Но для моей семьи все это хорошим не было.
К чести сказать, дедушка поддерживал меня на протяжении всех испытаний. Возможно, частично он делал это, чтобы загладить вину за сокрытие смерти матери Кейна, но я знала, что ему трудно, потому что от него ушла бабушка. Их отношения были натянутыми вплоть до слушания по делу Мэтью, когда я решила, что у нас достаточно фактов, чтобы начать судебный процесс. Тогда бабушка все же передумала, и они с дедушкой попробовали наладить со мной отношения.
Хотя она до сих пор отказывалась со мной встречаться, но я и не нуждалась в ней. А если игнорирование с её стороны и задевало, то я напоминала себе, что уже привыкла к этому и научилась впускать в свою жизнь только тех, кто для меня важен, и кому не все равно на меня.
Дело Вернона Хольца и Мэтью было передано в суд семь месяцев назад. Хольц оказался виновен по трем пунктам обвинения в нападении и в покушении на убийство. Шесть недель спустя его приговорили к двадцати восьми годам тюрьмы строгого режима. Адвокат посоветовал Мэтью признать вину, потому что свидетельств против него оказалось более чем достаточно. У нас были не только показания свидетеля, но и драгоценности, заложенные Хольцем. Все украшения вернулись к Голландам и семье жены Мэтью. Будучи очень дорогими, они хранились в сейфе Голландов, доступ и код к которому был только у членов семьи. Имелись показания сотрудников дедушки, которые видели, как Мэтью забирал драгоценности. Но самое обидное, что он по глупости сам признался в преступлении своему тестю, когда Хольц вышел из себя. По каким-то причинам, будь то защита дочери и внука от глупости зятя или чувство справедливости, но он выступил в качестве свидетеля в мою пользу.
Мэтью был признан виновным в сговоре с целью совершения убийства и месяц назад приговорен к двадцати годам тюрьмы.
Я просто радовалась, что это, наконец, закончилось. И, как и обещал, дедушка вычеркнул меня из своего завещания.
Что касается меня и отца, то, как и ожидалось, мы потеряли связь друг с другом, как только закончился суд. Я собиралась каждый год отправлять ему открытки на день рождения и Рождество, чтобы он знал, что я не забыла его... но не смогла наладить наши отношения. Как ни печально, но иногда люди слишком сильно ранят друг друга. Иногда лучше разойтись, чем сохранять отношения.
Отцу, казалось, лучше одному. Мы не в сказке, а в реальности. Поэтому это нормально.
Я заискивающе улыбнулась мужу.
— Давай сделаем это вечером, и, обещаю, завтра я в твоем распоряжении.
— Весь день? — Он приподнял бровь.
Я сделала то же самое.
— Ты будешь целый день свободен?
— Я сам себя освобожу. — Он погладил меня по коленке, и я задрожала от его обжигающего взгляда. — Меня бесит спешка. Я хочу насладиться тобой.
— Что ж, тогда тебе лучше отключить телефон, иначе Рик будет доставать тебя целый день. — Рик — молодой специалист, которого Кейн нанял личным помощником. Да, он лучше какой-нибудь молоденькой помощницы, которая бы работала с моим мужем каждый день, но незначительно. Будучи огромной занозой в заднице, он надменно фыркал каждый раз, когда я удивляла мужа спонтанными ланчами. Очевидно, что я, по его словам, отвлекаю. — Мне не нравится твой помощник.