второго, что был при жизни злей, хладнокровней. Останки останков. Я совершенно уверен, что тот не погиб быстро и безболезненно. Как, может быть, первый. Всё содержимое рыцарской шелухи вывернуто, разбросано и размётано по поляне. Так поступает лиса, когда доберётся до мягкого брюха ежа, или синица, когда расклюёт сухопарого богомола.
Развёрнутые наизнанку и покорёженные куски части доспехов напоминали большие стальные цветы с рваными лепестками. Их будет трудно собрать для фамильного склепа. О теле лучше не думать.
Что погубило рыцарей и коней? Зубастые челюсти, когти-кинжалы, клювы твёрже металла? Может быть, жвалы, огромные хелицеры, клешни и щупальца, копьеподобные жала? Или же нечто иное, что невозможно представить?
Я подошёл к гранитному валуну в центре поляны. На нём остались глубокие борозды, словно когтили не камень, а влажную глину. Одно несомненно: Они обладают чудовищной силой и быстротой, непостижимой для нашего мира. Похоже, и убивают не ради еды, что видно по останкам погибших. Возможно, мы, обычные существа, для них несъедобны? Приходят к нам позабавиться? Как эти два рыцаря. Но почему только после звуков свирели? Она их пробуждает? Снимает барьер меж мирами?
Демоны или звери? Сколько Их, какие Они? Наверное, разные. Вопросов есть много, и все без ответа. Осталось только гадать. Сама по себе свирель не загадка. Ведь разные существа слышат и видят, воспринимают наш мир иначе, чем люди. И даже люди неодинаковы.
Меня подбодрило хрюканье кабанов-хищников, и вслед за ним послышался вой гривастых волков. В другое время я бы насторожился. Но был сейчас искренне рад. Выходит, в Лесу снова царят обычные твари. Навстречу мне трусили гуськом гривастые волки. Странные существа. О них говорят, что те водятся только в нашем Лесу. Смешны и опасны одновременно. Лобастые пегие головы с мощными челюстями, способными раздробить берцовую кость носорога, и тонкие длинные ножки со слабыми мышцами. При этом передние много длинней, и с самого лба до хвоста тянется по хребту подобие конской гривы. Они развернулись уже в полукруг и медленно приближались. Вожак совсем близко. Я кинул красный гриб-шар, и он беззвучно взорвался, не долетев до земли, облаком невесомой оранжевой пыли. Гривастые волки попятились и заметались, стараясь не попадать в прозрачные щупальца растущего облака-спрута. Немногие умеют им управлять, но у меня хорошо получается. Я отпустил вожака и других в память о том, что сам избежал смерти. Звери есть звери. Им надо что-нибудь есть. Они не убьют просто ради забавы. Гриб-шар — тоже загадка. Я не могу её разгадать, но гриб применять приходится часто. Это касается многих вещей и явлений. Некоторые мы научились использовать, но их объясняют по-разному. Живём мы в Лесу пятьсот лет. Часть предков пришла из больших городов и принесла книжные знания. Другие — из деревень, но тоже много умели и знали. Они научились кидать красный гриб-шар, когда познакомились с Лесом поближе. Потом, лет триста назад, создали свирель. Примерно тогда мы перестали делиться на городских, деревенских. Мы просто лесовики — хозяева Леса. Хозяева Леса, как моряки — хозяева моря, и мы, и они не всегда можем понять, где кончается быль и начинаются сказки. Ну, например, пересекаешь поляну или идёшь по тропинке, где каждый день хаживал. Вдруг — серая пелена, и оказался на месте, которое сразу трудно узнать, в другом конце нашего Леса. Не верил, но это случилось со мной уже дважды. С другими ни разу, только рассказы о дедушках и прадедушках. Мне самому не все верили. Есть на полянах серые с зеленоватым отливом камни. Прикосновение к ним равносильно укусу змеи. Мы знаем ручей, вода из которого проливается сквозь любой металлический сосуд, как через сито. Способен её удержать только бурдюк из кожи козла. Над Лесом плывут иногда облака, которые движутся против ветра. Из них могут бить разноцветные молнии и падать не только вода. Я помню по детству, как сыпались вместе с дождём рыбы солёной воды и ползали в мокрой траве мелкие каракатицы. До этого видел их только на иллюстрациях в старинных книгах о море. Лес сам по себе — великая тайна. Чем объяснить, что идти через него напрямую намного длиннее, чем обойти по опушке? Речь не о трудностях на пути, а о самом расстоянии, если мерить шагами. При этом, когда углубляешься в Лес, солнце меняет свой цвет и саму форму. Понятно, оно остаётся таким же. Но почему это кажется? Один человек с другого конца деревни рассказывал мне о какой-то особой магической геометрии, которая действует в сферах небесных, а на земле только в нашем Лесу. Согласно ей две параллельные прямые пересекутся, и что-то про сёдла, поверхности, плоскости… Уверен, он сам не понимает, что говорит, но хочет казаться похожим на древнего книгочея. В Лесу много странного-непонятного. Но самой важной из тайн мне кажутся те, что всегда остаются невидимы для живых. Есть мнение: заметить их в принципе невозможно, как молнию, которая тебя поражает. Не все с ним согласны. Возможно, их можно увидеть, но это будет последнее, что увидишь. Не знаю и не хочу проверять!
Меня подбодрило хрюканье кабанов-хищников, и вслед за ним послышался вой гривастых волков. В другое время я бы насторожился. Но был сейчас искренне рад. Выходит, в Лесу снова царят обычные твари. Навстречу мне трусили гуськом гривастые волки. Странные существа. О них говорят, что те водятся только в нашем Лесу. Смешны и опасны одновременно. Лобастые пегие головы с мощными челюстями, способными раздробить берцовую кость носорога, и тонкие длинные ножки со слабыми мышцами. При этом передние много длинней, и с самого лба до хвоста тянется по хребту подобие конской гривы. Они развернулись уже в полукруг и медленно приближались. Вожак совсем близко. Я кинул красный гриб-шар, и он беззвучно взорвался, не долетев до земли, облаком невесомой оранжевой пыли. Гривастые волки попятились и заметались, стараясь не попадать в прозрачные щупальца растущего облака-спрута. Немногие умеют им управлять, но у меня хорошо получается. Я отпустил вожака и других в память о том, что сам избежал смерти. Звери есть звери. Им надо что-нибудь есть. Они не убьют просто ради забавы. Гриб-шар — тоже загадка. Я не могу её разгадать, но гриб применять приходится часто. Это касается многих вещей и явлений. Некоторые мы научились использовать, но их объясняют по-разному. Живём мы в Лесу пятьсот лет. Часть предков пришла из больших городов и принесла книжные знания. Другие — из деревень, но тоже много умели и знали. Они научились кидать красный гриб-шар, когда познакомились с Лесом поближе. Потом, лет триста назад, создали свирель. Примерно тогда мы перестали делиться на городских, деревенских. Мы просто лесовики — хозяева Леса. Хозяева Леса, как моряки — хозяева моря, и мы, и они не всегда можем понять, где кончается быль и начинаются сказки. Ну, например, пересекаешь поляну или идёшь по тропинке, где каждый день хаживал. Вдруг — серая пелена, и оказался на месте, которое сразу трудно узнать, в другом конце нашего Леса. Не верил, но это случилось со мной уже дважды. С другими ни разу, только рассказы о дедушках и прадедушках. Мне самому не все верили. Есть на полянах серые с зеленоватым отливом камни. Прикосновение к ним равносильно укусу змеи. Мы знаем ручей, вода из которого проливается сквозь любой металлический сосуд, как через сито. Способен её удержать только бурдюк из кожи козла. Над Лесом плывут иногда облака, которые движутся против ветра. Из них могут бить разноцветные молнии и падать не только вода. Я помню по детству, как сыпались вместе с дождём рыбы солёной воды и ползали в мокрой траве мелкие каракатицы. До этого видел их только на иллюстрациях в старинных книгах о море. Лес сам по себе — великая тайна. Чем объяснить, что идти через него напрямую намного длиннее, чем обойти по опушке? Речь не о трудностях на пути, а о самом расстоянии, если мерить шагами. При этом, когда углубляешься в Лес, солнце меняет свой цвет и саму форму. Понятно, оно остаётся таким же. Но почему это кажется? Один человек с другого конца деревни рассказывал мне о какой-то особой магической геометрии, которая действует в сферах небесных, а на земле только в нашем Лесу. Согласно ей две параллельные прямые пересекутся, и что-то про сёдла, поверхности, плоскости… Уверен, он сам не понимает, что говорит, но хочет казаться похожим на древнего книгочея. В Лесу много странного-непонятного. Но самой важной из тайн мне кажутся те, что всегда остаются невидимы для живых. Есть мнение: заметить их в принципе невозможно, как молнию, которая тебя поражает. Не все с ним согласны. Возможно, их можно увидеть, но это будет последнее, что увидишь. Не знаю и не хочу проверять!
16.05.2007