успокоился и принял как должное мелко нарубленное сырое мясо. Наверное, это был первый орел, который совершил подводное плавание. Когда подводная лодка вернулась в базу, глазам встречавших ее северян предстала гордая птица, сидевшая на мостике рядом с командиром. Правда, за ногу она была привязана к перископной тумбе, но этого никто не видел.

Есть специальные корабли, где животные не пассажиры, а настоящие бойцы. Это суда-дельфиноносцы. В их каютах-бассейнах странствуют по морям специально обученные дельфины и морские котики. Они разыскивают на морском дне затонувшие торпеды, вертолеты, спутники, и не только находят их, но и прицепляют к ним тросы подъемных устройств. Еще они умеют спасать экипажи упавших в море самолетов, транспортировать на себе боевых пловцов и охранять ворота военно-морских крепостей от подводных диверсантов. Но это уже тема другой книги. На наших же страницах речь пойдет о птицах и зверях, взятых на борт корабля не для дела, а для души, взятых, чтобы скрасить будни долгого плавания. У некоторых историй конец грустный. Море есть море. Его стихия равно опасна и для людей и для зверей, для всех, кто рожден быть на суше. Так будем же благодарны братьям нашим меньшим за то, что они делят с нами все превратности наших дорог.

Николай ЧЕРКАШИН

Гаральд Граф

Яшка

В походе на корабле сразу же установилась обычная обстановка: регулярно стояли вахты, собирались для еды в кают-компании и старались спать в свободное время. Вообще же отдыхали от стоянок у Аннамских берегов.

С нами плыли и наши бессловесные соплаватели: обезьянка, попугайчики, кошки, быки, хамелеоны и т.д.; волей-неволей им приходилось разделять нашу судьбу

Особенно вспоминается наш общий маленький друг Яшка, обезьянка, купленная на Мадагаскаре.

Попав на корабль, Яшка быстро освоился и стал себя чувствовать, наверное, не хуже, чем в девственных лесах родины. Мы его держали в полной свободе, и это давало ему возможность всюду поспевать и принимать участие во всех событиях корабельной жизни. Его замечательная изобретательность, сообразительность и ловкость в тяжелые минуты доставляли нам много развлечений, и мы к нему скоро очень привыкли и полюбили его.

Но он сам строго разбирался в своих симпатиях и различно относился к каждому из нас: например, невзлюбил штурмана мичмана Е. за то, что тот не давал поиграть с предметами, которые его соблазняли, — секстаном, барометром, часами и т. д. Е. всегда тщательно запирал штурманскую рубку, и Яшке никак не удавалось проникнуть к заветным вещам. Но чем тщательнее запиралась рубка, тем настойчивее Яшка следил за нею. Наконец однажды, когда Е. забыл закрыть иллюминатор рубки, Яшка этим воспользовался, юркнул в отверстие и стал хозяйничать. Е. случайно вскоре вернулся и с позором его изгнал. Это макаку еще больше раззадорило, и она опять выследила незакрытый иллюминатор и вторично проникла в рубку.

На этот раз никто не помешал, и Яшка произвел полный осмотр всему, что там было, и даже влез лапками в чернильницу, отпечатал на страницах вахтенного журнала свои грязные пальчики и разорвал одну из них. Насладившись вдоволь, проказник выскочил на палубу, быстро вскарабкался по штагам на стрелу и стал наблюдать, каковы будут результаты. Е., войдя в каюту, сразу заметил беспорядок: разорванную страницу и отпечатанные пятерни лапок. Ругаясь и грозясь, выскочил он из каюты и стал искать виновника, а Яшка, сидя наверху, от восторга визжал и строил рожи. Яшка долго оставался на мачте, очевидно, рассчитывая, что за это время гнев Е. остынет, и оказался совершенно прав.

Подъем флага, когда офицеры и команда стоят во фронте, он тоже не упускал случая использовать. Можно было определенно сказать, что в самый торжественный момент Яшка прыгнет кому-нибудь на голову или на плечо и измажет чистый чехол фуражки или китель, так как всегда был в саже.

Во время еды он неизменно находился в кают-компании и по очереди перелезал с плеча на плечо обедающих офицеров, самым бесцеремонным образом рассаживался и нередко таскал еду с вилки или ложки. Проделывалось это поразительно ловко, так что часто зазевавшийся, разговорившись, замечал только тогда, когда пустая вилка попадала в рот. Не прочь был Яшка забраться и на буфет, где ставились принесенные из камбуза блюда, чтобы с них взять что повкуснее, но вестовые его немилосердно гнали. Впрочем, после того как он несколько раз обжегся, он и сам туда не рисковал залезать.

Яшка был большой охотник выпить: раз, в какой-то торжественный день, когда подавалось шампанское, ему дали его попробовать, и оно так ему понравилось, что он просил все больше.

Нас это забавляло, и скоро бедняга стал совсем пьян. Интересно было то, что при этом обезьянка вела себя точь в точь, как человек: лезла ко всем обниматься, пробовала лазать, падала и подымалась, бросала со стола вещи и корчила уморительные рожицы. Затем свернулась клубочком на диване и заснула.

Для сна ночью Яшка избрал каюту прапорщика Ш. и обычно располагался у него на койке да еще норовил залезть на подушку. Если хозяин старался его сгонять, раздавалось недовольное ворчание, и в лучшем случае он отодвигался в сторону, а чаще оставался на том же месте. Проснувшись же рано утром, через иллюминатор выскакивал на палубу.

Раз при каких-то обстоятельствах ему раздавило два пальчика. Доктор их залил коллодиумом, перевязал и вложил лапку в косынку, одетую через плечо. В таком виде Яшка и ходил весь день. С самым страдальческим видом он давал за собою ухаживать, все больше лежал и совсем не шалил. Точно как ребенку, ему хотелось разыгрывать больного и заставлять с ним нянчиться.

Главными его жертвами являлись — два попугайчика, японский соловей и рыжий кот. Соловей был злой птицей и сидел в клетке, привязанной за штангу на палубе. Неизвестно, почему называлась она соловьем, так как кроме неприятного писка никаких других звуков издавать не умела. Яшка любил спускаться на крышу клетки, просовывать лапу между спицами и таскать птицу за хвост Та страшно злилась и пребольно его клевала. Два зеленых попугайчика-двойничка, скромные птички, постоянно сидевшие на жердочке, прижавшись друг к другу, никому не мешали, но Яшка никак не мог их оставить в покое и всегда старался им досаждать: утаскивал еду и воду, пугал своим шипением и дергал за перья. Однажды один из них исчез, и мы сильно подозревали нашего проказника.

С рыжим котом из Порт-Саида Яшка свел тесную дружбу, и тот ему доставлял много развлечений. Чего-чего только они ни выделывали: как бешеные носились по палубе, лазали на мачты и залезали в