Всяко мать бросила выводок.

— Уж пожалуй, — согласился сын бонда, — подарим его Соль, будет у неё двое сосунков.

Над бескрайним бором сверкали свинцовые тучи.

Сторвальд и Эрик сперва не обрадовались, что в дом принесли дикую кошку, но Соль так упрашивала, что рысёнка оставили. Молодая мать радовалась, как девчонка: в доме её отца всегда были кошки, и лесной хищник напомнил о детстве. Гест подумал, что, верно, несладко живётся Веснушке в Лисьей Норе.

— Назову его Энсейль, — дочь Хеста подогрела козье молоко и принялась кормить питомца. Рысёнок в тепле пришёл в себя, довольно урчал и попискивал, — будет с кем играть Флоси.

— Энсейль, — покивала старуха Астрид, — воистину, Счастливчик. Как ты его нашёл, гость?

— Я их нюхом чую, — хмуро пошутил викинг. — У нас на борту тоже был котище. Крыс давил.

— Спасибо тебе, Гест Моварсон, — сказала девушка, глядя гостю в глаза.

— Воспитай его достойным зверем, Соль Хестадоттир, как и своего сына, — грустно улыбнулся викинг, раскуривая трубку. — Не каждый, рождённый в грязи, обречён в ней прожить. Есть у народа сааров поговорка: не презирай слабого детёныша, ибо из него может вырасти барс^[3].

— Ну так поведай нам сегодня о слабом детёныше и о барсах моря, — сказал Сторвальд.

— О барсах, о воронах да о вепрях китовой тропы, — эхом отозвался Гест.

Пряжа норн

Прядь 5: За час до рассвета

Высадились тогда они на остров и начали биться. Хёгни был неистов, а Хедин — проворен с оружием и наносил сильные удары. Но как достоверно сказывают, на них было наложено такое сильное заклинание и злое волшебство, что даже если они рассекали друг друга вниз от плечей, то они вставали и сражались как до этого. Хильда сидела в роще и наблюдала за этой битвой.

Прядь о Сёрли, или Сага о Хедине и Хёгни

1

С причала шёл человек, ведя под уздцы навьюченную лошадку. Лошадка была хороша: невысокая, с пушистой, расчёсанной гривой, белая как молоко и упитанная. Всякий сказал бы, что ей повезло с хозяином. Пожитки чужака тоже наверняка были хороши: седельные сумки распирало, словно сытое брюхо. На передней луке сидел ворон. Самого же пришельца не назвали бы хорошим человеком. Во всяком случае, не в славном городе Гримсале, столице Коллинга.

Здесь не жаловали викингов.

Что чужак был разбойником с побережья — нетрудно было догадаться. Чёрные штаны тюленьей кожи и такая же куртка, расшитая серебряной плетёнкой. Схожий узор, только золотой, вился по канту чёрной рубахи, сплетаясь на груди в причудливый рисунок. За хитроумным плетением угадывалась яростная схватка хищных зверей, изгибы змеиных тел средь волн морских. Не каждый решится носить подобный узор! Остроносые туфли украшали серебряные пряжки. На богато отделанном узком поясе пряжка была золотая, круглая. На пальцах сверкали перстни — золотой, с чернёной руной «Хагаль», и железный — с выпуклым черепом посреди крюкового креста^[4]. Тот же белый крест украшал обитый алой кожей малый щит, притороченный к седлу поверх сумок. Оружия при путнике не заметили, кроме ножа-скрамасакса. Руки из-под закатанных рукавов были бронзовые от загара и жилистые, как канаты из китовой кожи.

На вид чужеземец был не старше двадцати зим, хотя усы и ржавая щетина и добавляли годок-другой. Тёмно-медные пряди падали на длинное узкое лицо, не скрывая, впрочем, старый шрам через бровь. Обветренный нос торчал, как одинокий камень посреди равнины. Солнце играло в серо-зелёных глазах, словно на глади моря. Путник щурился по сторонам и улыбался. Казалось, он весел и доволен жизнью.

— Хорошая у тебя лошадка, — заметил Свейп Мешок, перегораживая дорогу.

Рядом стояли, поигрывая дубинками, ещё четверо. На поясах тускло поблескивали ножи, на бородатых лицах — ухмылки. Впятером можно было не опасаться большой крови, да и городской стражи поблизости не было. Стражи теперь сильно поубавилось в славном Гримсале.

— Нравится? — неожиданно хриплым голосом спросил чужак, всё так же радостно улыбаясь.

— А то! — хмыкнул Свейп. — Да и торбы твои мне приглянулись…

— Ну, коли нравится, так и бери.

С этими словами странный странник протянул Мешку поводья. Тот коротко кивнул, оценив благоразумие гостя столицы — викинг, не викинг, а один не стоит пятерых! — и протянул уже руку, но пальцы не сомкнулись на вожделенной добыче. Добыча вдруг заржала, встала на дыбы и, даром что была под грузом, ударила копытами, разбила Свейпу голову. С седла сорвался ворон, вцепился в лицо одному из подельников Мешка, а пришелец выдернул из-под сумки боевой топор и двинул обухом в челюсть второму. Остальные двое переглянулись и занесли дубьё, но чужак уже успел расчехлить оружие. Грипир Заноза встретился с ним взглядом — и вздрогнул. Чужак улыбался. Чужак хотел убивать. Грипир отскочил, заходя справа, чтобы солнце било в глаза противнику, а Даг, младший брат Свейпа, замахнулся на лошадь — отогнать от Мешка, который валялся на земле и стонал. Чужак перестал улыбаться — и всадил топор в голову юноши. Арнульф сэконунг учил не убивать без надобности, но викинг слишком хорошо помнил, как наставник сам щедро лил кровь и наслаждался этим. Грипир выронил дубину, поднял Ракни, ослеплённого болью в сломанной челюсти. Хавард же, отгоняя настырного ворона и утирая кровь с разодранного лица, помог Свейпу подняться на ноги. После чего добрые горожане спешно, как могли, покинули поле боя, громко призывая стражу:

— Хэй, сюда! Сюда! Убийство! Среди бела дня! Люди, люди, на помощь, наших бьют…

Дело было на главной улице города, у въезда на рынок. Людей там было порядком, но, разумеется, на помощь никто не спешил. Свейпа и его шайку знали, побаивались, но мало любили. Да и не нашлось охочих лезть под кровавый топор — или под копыта белой лошади. Впрочем, с рынка уже бежали стражники, грохоча сапогами. Пришелец вытер кровь с топора, проверил пожитки, похлопал коняшку по шее. Улыбнулся:

— Да, Сметанка, вляпались мы с тобой в йотунову кучку. Как бы не увязнуть…

Обнаружив себя в окружении копейный наконечников, чужак улыбнулся ещё шире:

— Привет вам, доблестные вардинги! Вас-то мне и надо. Проводите меня к вашему старшему…

— Это к какому же старшему? — осведомился десятник, жестом приказав опустить копья. — К начальнику городской стражи? Так нет его в городе, он уехал на рыбалку…

— К самому старшему, — едва ли не пропел чужак, вызвав одобрительные смешки в толпе: мало кто отваживался так издеваться над вардингами. — К местному градоправителю.

И, глядя на вытянувшиеся в