квартиру. На часах 22:26. Успела. Налила вина, чтобы отпраздновать ДР с отражением. Выпила.
— Шшшшшш… «Причал», ответьте!
— Алё! Да! Алё!
— «Причал», это…
— Я не «Причал», ребят. Всем приветик. Сейчас я всё объясню…
…В этот раз был поставлен рекорд — уже в 23:04 команда поверила Корицыной, а карающий словом политрук Ребензя закрыт в трюме.
— …А ещё у меня день рождения! — ляпнула Корицына, откупорив вторую бутылку игристого.
— УУУУУУУУ!!!
— Так с этого и надо было начинать, барышня! — весело крикнул старый радист Смольский.
— Боцман! — скомандовал Ляхов. — Спирт на капитанский мостик!
— Та с удовольствием «Есть», таищ капитан!
— Пьянство во время ведения боевых действий категорически осуждается товарищем Сталиным… — слабо донеслось из трюма.
— ЗАТКНИСЬ!!
Гогот. Корицыной стало уютно. И она расслабилась.
— Товарищи! — взвизгнула именинница. — Ну выпустите вы мужчину! Пусть и он перед смер…
Костицына чуть не откусила себе руку. Но вроде вовремя спохватилась.
— Перед чем? — спросил Ляхов.
Не вовремя.
На том конце ракушки замолчали.
— Перед смертью, да?
Корицына уменьшилась в размерах до кончика иглы.
— Подставляй кружки, хлопцы, я сразу канистру, шоб два раза не…
— Помолчи, боцман. Товарищ Корицина?
— Я… я тут, товарищи. Я хотела сказать — перед сме-е-е-е-еро-о-оа-а-а…
— Девушка. — Было слышно, как капитан сглотнул. — Вы… Вы могли бы не отвечать на мой запрос. Испугаться там или… проигнорировать как-то. Но вы ответили. Вы смелая, правда, смелая. Мы тоже, да, товарищи?
— Да, так точно, так точно, так точно, да… — раздалось сдавленное многоголосье.
— Так ответьте нам честно, товарищ Корицына: что нас ждёт? Товарищ Корицына?
Корицына залпом выдула половину бутылки, чтобы слова легче проскальзывали наружу.
— У… у вас там бомба… В этих вот штучках сверху…
— Антеннах, да, мы слышали стук. Она взорвется? Когда?
— Через… через 40 минут. Простите… Ребят… Ребят…
На том конце молчали. Тушь бросилась вниз по щекам.
— Товарищ Корицына? — Первый раз она услышала сталь в боцманском голосе. — Разрешите серьёзный вопрос?
— Д-да. Конечно.
— А скажите — чи большая у Вас грудь?
Ракушку чуть не разорвало от хохота.
— Ля! А шо, мне интересно!.. Ой, товарищ капитан, это рукоприкладство!
— АХХХХАХАХАХАХАХАХАХАХА!!!
— Большая! — почти честно ответствовала Корицына.
— Ооооооооо!
— И с родинкой.
— ОООООООООО!
— Закройте юнге уши, он ще дэтына!
— АХХХХААХАХАХАХАХАХА!
— Боцман, хули ты ржёшь, наливай давай!
…1:02. — …А вот шо мы без музыки?! Мадам Корицына, а ответьте-ка всему личному составу: шо вы там в своём будущем поёте? — Я лучше поставлю. Корицына открыла плейлист и врубила «Витаминку» Тимы Белорусских. Экипаж молча прослушал весь трек до конца и продолжал молчать еще минуту. — Мужички? — вкрадчиво поинтересовалась Корицына. — Знаете шо, хлопцы. Я под это вот дерьмище помирать категорически отказываюсь. — АХХХХАХАХАХАХАХАХАХА! — Земцов! Тащи тальянку! — Товарищи, взываю к вашей ответственности! Игра на музыкальных инструментах строго запрещена, вражеские сонары не дремлют и… — ЗАТКНИСЬ!!
…1:12. — …Зачем мы уходим от милой земли, зачем мы плывём под волной? Затем, чтоб враги никогда не смогли отнять у нас берег родной… — Песня, зафактуренная помехами, мягким, тёплым приливом наполняла спальню, обволакивала, закрывала собою Корицыну, гладила её по волосам, по щекам и трясущимся от слёз плечам. Они завтра опять будут на связи, думала она. И послезавтра, и потом, и каждый вечер. Они никогда не умрут. Её мужчины. Её любимые мужчины. — Товарищ Корицына? — А? — А почему вы не поёте? — Я не могу найти текст в гугле. — Я ни хрена не понял, товарищи.
…1:22. — Товарищ Корицына? — Да-да? — Это командир Ляхов. Скажите, что вам подарить на день рождения? Корицына задумалась. Игристое добавило ей здоровой женской наглости. — Скажите, Ляхов, у вас же осталась одна торпеда? — Та да, мадам, её в данный момент политрук у трюме полируе! — АХХАХАХАХАХАХАХАХА! — Боцман, отставить!.. Так точно, товарищ Корицына. Одна осталась, а что? — Хочу салют! — Ого! Что думаете, товарищи? «Шмшмшмшмшмшмшмшм!» — Будет вам салют, товарищ Корицына. — Непонятно как, но Корицына очетливо услышала улыбку Ляхова, который переключил тон на командный. — Торпедный отсек, товсь! Торпеду в боевое положение! О готовности доложить, в норматив уложиться! — Есть! — Есть! — Задачу понял, выполняю! По переборкам «бум-бум-бум». — Товарищ командир! — У аппарата! — Торпеда в боевом положении, готова к пуску! — Всем приготовиться!.. От всего личного состава в честь боевой подруги товарища Корицыной… Огонь.
1:26. — Ляхов? Ребята? — Корицына до снежных костяшек сжала ракушку. Ответа не было. Даже помехи пропали. Полная тишина. Странно, подумало игристое в корицынском мозгу. Еще же 4 минуты. А нет, не полная тишина. Стук… Стук-стук… Что-то стучало за дверью. — Оля, иди за стол, сколько можно там сидеть? — Материнский голос в секунду выгнал из Корицыной всё игристое через холодный пот. Стук… Стук… Корицына приоткрыла дверь и выглянула на кухню: мать расставляла тарелки для торта. — Даже в свой день рождения торчишь за компьютером своим! — Мам?! Когда ты пришла?! — Ты там в спальне прибухивала, что ль?! Стук… Стук-стук… Стучала не мама. Звук шел из прихожей. — Мам, кто там стучит? — В смысле — кто? — МАМА, КТО ТАМ?! — Значит так, дочь. — Отец вошёл на кухню и бросил молоток на табурет. — Вешалку я тебе повесил. Но давай-ка ты уже найдёшь мужика нормального, я подчеркиваю, НОРМАЛЬНОГО, который будет тебе по дому… — …!!!!!!!!!!!!!!!! — Так, ты это… Отставить падать в обморок!!! Мать, стакан воды ей в лицо! Я вызову медицинскую помощь!.. Никому не паниковать!
…По экрану телевизора поползли финальные титры фильма, которого и в дневное-то время лучше не показывать людям. Корицына нехотя приподняла голову с отцовского плеча, глянула в окно — светает. Из спальни доносился материнский храп. — Ну что, отбой! — приказал зевнувший отец. — Погоди, пап. А расскажи, как ты спасся? Ну, тогда, в двухтысячном? — Я ж тыщу раз рассказывал. — Ну пожа-а-а-алуйста. — Ладно.
…1:02. — …А вот шо мы без музыки?! Мадам Корицына, а ответьте-ка всему личному составу: шо вы там в своём будущем поёте? — Я лучше поставлю. Корицына открыла плейлист и врубила «Витаминку» Тимы Белорусских. Экипаж молча прослушал весь трек до конца и продолжал молчать еще минуту. — Мужички? — вкрадчиво поинтересовалась Корицына. — Знаете шо, хлопцы. Я под это вот дерьмище помирать категорически отказываюсь. — АХХХХАХАХАХАХАХАХАХА! — Земцов! Тащи тальянку! — Товарищи, взываю к вашей ответственности! Игра на музыкальных инструментах строго запрещена, вражеские сонары не дремлют и… — ЗАТКНИСЬ!!
…1:12. — …Зачем мы уходим от милой земли, зачем мы плывём под волной? Затем, чтоб враги никогда не смогли отнять у нас берег родной… — Песня, зафактуренная помехами, мягким, тёплым приливом наполняла спальню, обволакивала, закрывала собою Корицыну, гладила её по волосам, по щекам и трясущимся от слёз плечам. Они завтра опять будут на связи, думала она. И послезавтра, и потом, и каждый вечер. Они никогда не умрут. Её мужчины. Её любимые мужчины. — Товарищ Корицына? — А? — А почему вы не поёте? — Я не могу найти текст в гугле. — Я ни хрена не понял, товарищи.
…1:22. — Товарищ Корицына? — Да-да? — Это командир Ляхов. Скажите, что вам подарить на день рождения? Корицына задумалась. Игристое добавило ей здоровой женской наглости. — Скажите, Ляхов, у вас же осталась одна торпеда? — Та да, мадам, её в данный момент политрук у трюме полируе! — АХХАХАХАХАХАХАХАХА! — Боцман, отставить!.. Так точно, товарищ Корицына. Одна осталась, а что? — Хочу салют! — Ого! Что думаете, товарищи? «Шмшмшмшмшмшмшмшм!» — Будет вам салют, товарищ Корицына. — Непонятно как, но Корицына очетливо услышала улыбку Ляхова, который переключил тон на командный. — Торпедный отсек, товсь! Торпеду в боевое положение! О готовности доложить, в норматив уложиться! — Есть! — Есть! — Задачу понял, выполняю! По переборкам «бум-бум-бум». — Товарищ командир! — У аппарата! — Торпеда в боевом положении, готова к пуску! — Всем приготовиться!.. От всего личного состава в честь боевой подруги товарища Корицыной… Огонь.
1:26. — Ляхов? Ребята? — Корицына до снежных костяшек сжала ракушку. Ответа не было. Даже помехи пропали. Полная тишина. Странно, подумало игристое в корицынском мозгу. Еще же 4 минуты. А нет, не полная тишина. Стук… Стук-стук… Что-то стучало за дверью. — Оля, иди за стол, сколько можно там сидеть? — Материнский голос в секунду выгнал из Корицыной всё игристое через холодный пот. Стук… Стук… Корицына приоткрыла дверь и выглянула на кухню: мать расставляла тарелки для торта. — Даже в свой день рождения торчишь за компьютером своим! — Мам?! Когда ты пришла?! — Ты там в спальне прибухивала, что ль?! Стук… Стук-стук… Стучала не мама. Звук шел из прихожей. — Мам, кто там стучит? — В смысле — кто? — МАМА, КТО ТАМ?! — Значит так, дочь. — Отец вошёл на кухню и бросил молоток на табурет. — Вешалку я тебе повесил. Но давай-ка ты уже найдёшь мужика нормального, я подчеркиваю, НОРМАЛЬНОГО, который будет тебе по дому… — …!!!!!!!!!!!!!!!! — Так, ты это… Отставить падать в обморок!!! Мать, стакан воды ей в лицо! Я вызову медицинскую помощь!.. Никому не паниковать!
…По экрану телевизора поползли финальные титры фильма, которого и в дневное-то время лучше не показывать людям. Корицына нехотя приподняла голову с отцовского плеча, глянула в окно — светает. Из спальни доносился материнский храп. — Ну что, отбой! — приказал зевнувший отец. — Погоди, пап. А расскажи, как ты спасся? Ну, тогда, в двухтысячном? — Я ж тыщу раз рассказывал. — Ну пожа-а-а-алуйста. — Ладно.
