развития с социальной и духовной жизнью страны.

Характеристика закономерностей развития отдельных национальных литератур, их своеобразия — одна из основных задач нашего многотомного труда. Вместе с тем при всем внимании к целостности национального литературного процесса и его внутренней диалектике рассмотрение его в системе истории всемирной литературы обладает своей спецификой, требует особого угла зрения. Литературы эти рассматриваются в данном случае не изолированно, в себе. Они изучаются не только в своих конкретных общественно–исторических предпосылках, но и в общем контексте эволюции мировой художественной культуры. Понятие «исторический контекст» здесь является ключевым. Задача состоит в том, чтобы раскрытие внутренней логики развития национальных литератур сочеталось с определением места, которое они на том или ином историческом этапе занимают в общей динамике развития мировой литературы как некоей макросистемы. Только успешное применение такого рода метода может помочь, например, решить одну из существенных задач нашего труда — раскрыть мировое значение русской литературы. Это достигается не столько количественным способом, путем накапливания различного рода примеров, свидетельствующих о влиянии, оказанном тем или иным великим русским писателем на зарубежных литераторов, а в первую очередь посредством объективного анализа духовных ценностей, выдвинутых русской литературой, и выяснения исторических причин, обусловивших в XIX—XX вв. ведущее в мировом масштабе значение этих ценностей.

У сопоставительной перспективы, в которую включается характеристика отдельных национальных литератур, есть при этом не только синхронический, но и диахронический аспект. Причина этого заключается в неравномерности общественного развития человечества. Понятие «исторический контакт» подразумевает не только представление о современном состоянии «литературного окружения» той или иной национальной литературы. Сюда могут входить и параллели с явлениями, которые для других литератур представляют собой уже прошлое или, наоборот, еще нереализованное будущее.

Сравнительное освещение истории национальных литератур реализуется в «Истории всемирной литературы» различными путями. Национальные литературы изучаются как составная часть культурного наследия более широких территориальных и культурно–исторических комплексов (зона, регион) и, с другой стороны, в свете того, как в них преломляются эстетические тенденции и как воплощаются эстетические формы общего порядка (методы, стили, направления, жанры и т. п.). При этом понятие зоны или региона как образования более широкого типа не трактуется как обозначение чего–то застывшего, раз и навсегда данного. Наоборот, зона и регион — понятия подвижные, подверженные историческим сдвигам. Может меняться состав зоны или региона; соотношение между литературами, входящими в состав этих образований, с точки зрения ведущей роли, притягательной силы или темпов развития; сама роль факторов, способствующих формированию и сохранению зон и регионов.

Большое внимание в «Истории всемирной литературы» обращено на изучение взаимодействия отдельных национальных литератур, на так называемые контактные и генетические связи между ними, на определение уровня, системы и направленности этих связей применительно к той или иной литературной эпохе. Так, например, представление об основном направлении, в котором в ту или иную эпоху смещаются культурные центры, а тем самым и развиваются литературные влияния, определяет во многом построение — с точки зрения последовательности расположения материала — как отдельных разделов, посвященных литературам того или иного региона, так и томов в целом.

Материал первого тома «Истории всемирной литературы» убедительно свидетельствует о том, что культурные и литературные связи между народами, странами и континентами существовали изначально, какой бы фрагментарный характер ни носили следы этих контактов, дошедшие до наших дней. Это обстоятельство имеет принципиальное значение. Оно служит еще одним подтверждением правомерности распространять термин «всемирная литература», понимаемый как обозначение некоего целого, находящегося в непрерывном процессе становления и развития, на всю литературную историю человечества, начиная от ее истоков.

Однако еще большее значение для обоснования такого рода теоретической позиции имеют сопоставления типологического плана. Оба понятия — литературные влияния и типологические схождения и соотношения — диалектически между собой связаны. Это факт общепризнанный в советской литературоведческой науке. Значение его, впрочем, осознавалось и подчеркивалось еще А. Н. Веселовским. И все же историко–типологический подход занимает особое место в сравнительном изучении литератур. Перспективы, открываемые этим подходом, — один из основных источников превосходства марксистской науки над буржуазной компаративистикой со всей ее унаследованной от позитивизма односторонностью и узостью. Именно он и позволяет, в частности, нашему литературоведению преодолеть то искусственное разграничение между так называемой «всеобщей историей литературы» и «сравнительной историей литературы», которое в глазах буржуазной компаративистики принимает характер подлинной антиномии.

Поиски закономерностей, характеризующих эволюцию всемирной литературы, взятой в ее целом, во всей ее полноте, должны опираться на сопоставление путей развития отдельных национальных литератур или, как уже отмечалось, — на более ранних этапах — литератур, создававшихся различными народностями. Сопоставлять можно лишь явления, между которыми существует внутренняя связь. Явления, абсолютно чужеродные, несопоставимы. Ф. Энгельсу принадлежит знаменитое определение: «Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы исследуем, чем больше она приближается к чисто абстрактно–идеологической, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, тем более зигзагообразной является ее кривая» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд., т. 39, с. 176). Учитывая всю относительную самостоятельность эволюции отдельных сфер идеологической надстройки и придавая осмыслению этого феномена важнейшее значение, марксистское литературоведение исходит вместе с тем из убеждения, что сходные по своей социальной природе стадии общественного развития порождают сходные во многом типы художественного ви́дения мира. Проявления этой закономерности в истории мировой литературы обусловлены в конечном итоге единством общего хода социально–исторического