чрезвычайно острым слухом... Хорошо бы вам это запомнить и иметь в виду на будущее.

Хьюлитт не заметил у страшилища ничего, хотя бы смутно напоминавшего уши: он разглядел только мембрано-членистое тельце, похожее на ужасающую коллекцию маслянистых подгнивших растений, переваливающихся с места на место в желтом тумане, заполнявшем тонкую прозрачную оболочку.

– Медсестра, – выдавил Хьюлитт, с трудом сдерживая тошноту, – какое бы там ни назначили мне лечение, я не желаю, чтобы ко мне приближалось нечто подобное!

Речевая мембрана медсестры дрогнула, но транслятор молчал. Наконец медсестра проговорила:

– Через несколько минут мы прибудем в седьмую палату. Видимо, я буду участвовать в вашем лечении, пациент Хьюлитт. Если я могу помочь вам каким-либо советом немедицинского характера, вы только попросите, и я...

– Тут у вас вообще есть люди-врачи? – резко прервал медсестру Хьюлитт. – Я хочу, чтобы меня лечили мои соотечественники.

– В составе медперсонала много землян-ДБДГ, – вздохнула медсестра. – Но может случиться так, что они не захотят заниматься вашим лечением.

От изумления и недоверия Хьюлитт потерял дар речи. Только тогда, когда носилки нырнули в более узкий и не такой запруженный участок коридора, медсестра ответила на вопрос, задать который землянину не позволяла злость.

– Вы забываете, – сказала медсестра, – что у нас универсальный госпиталь. В Галактической Федерации он считается самым большим и самым лучшим. Сюда отбирают лучших из лучших. И существа, прибывающие в госпиталь на работу или на практику с родных планет, стремятся приобрести опыт в области многовидовой терапии и хирургии. Вам должно быть понятно, что никто из сотрудников не возьмется за ваше лечение по своей воле, а только тогда, когда получит соответствующее распоряжение. А распоряжение будет отдано на основании учета особенностей вашего заболевания. Вряд ли врачу-землянину понравится, если окажется, что он проделал такой долгий путь до Главного Госпиталя Сектора только для того, чтобы лечить ДБДГ – ведь их миллионы на Земле, да и на других населенных землянами планетах.

Ваши земные доктора и медсестры хотят работать с разными существами, – продолжала медсестра. – Вы поймете, что это хорошо, поскольку и врач, и сестра всегда с большим вниманием и заботой относятся к больному другого вида, отличного от их собственного. Когда врач и пациент принадлежат к одному и тому же виду, порой могут быть допущены профессиональные небрежности или неверные предположения. Порой важные симптомы прячутся за кажущимся знакомством с физиологией пациента. К счастью, подобные ошибки довольно редки. Но когда лечением пациента ведает врач другого вида, он ни о чем, касающемся своего пациента, не думает как о само собой разумеющемся. Физиологические различия вынуждают врача быть крайне внимательным, и тогда частота клинических ошибок поистине ничтожна. Прошу вас, поверьте мне: вы попадете в очень надежные руки... ну или какие-нибудь еще конечности.

И еще помните, пациент Хьюлитт, – добавила медсестра, когда носилки резко изменили направление и въехали в широкие двери, – для меня вы – инопланетянин, со всеми вытекающими из этого последствиями. Мы прибыли.

Седьмая палата представляла собой просторное, залитое ярким светом помещение. Длина палаты раз в пять превышала ее ширину. По обе стороны от прохода двумя рядами выстроились кровати. В том, что это именно кровати, Хьюлитт ни на секунду не усомнился, хотя форма у них была просто сумасшедшая, размеры – самые разнообразные, а над некоторыми нависало оборудование немыслимого назначения. Между тем одна из кроватей, стоявшая в дальнем конце палаты, вполне подошла бы землянину. Налево от входа располагался сестринский пост и устройство для выдачи питания – их от палаты отделяли прозрачные стенки.

Носилки проехали мимо слишком быстро, и Хьюлитт не успел разглядеть, кто находится на посту.

Из-за того, что сестринский пост и кухня занимали довольно много места, по левой стороне стояло всего восемь кроватей, а у противоположной стены уместилось целых двенадцать. Некоторые из них были отгорожены ширмами. Из-за одной такой ширмы доносились приглушенные бульканья и лай каких-то инопланетян, но совещались ли там медики, или просто кто-то сплетничал – при всем своем желании понять этого без транслятора Хьюлитт не мог. Может быть, там вообще лежал тяжелобольной? Но прежде чем Хьюлитт успел открыть рот и спросить, носилки остановились и он был мягко приподнят и опущен на стул около своей кровати.

Указав поочередно на три двери в стене, параллельной кровати, медсестра сообщила:

– За первой дверью располагается кабина для освобождения от физиологических отходов, за второй дверью – ванная. Туда, как и в туалет, ходят больные разных видов. За третьей дверью располагаются туалет и ванная для лежачих больных. Тумбочка около вашей кровати точно такая же, как та, которой вы пользовались на «Тривендаре». Чуть позже сюда принесут ваши личные вещи. Вот кнопка вызова – на тот случай, если вам что-то понадобится. Кроме того, в потолок над кроватью вмонтирована видеокамера. За всеми больными наблюдают с сестринского пульта, и если вам потребуется помощь, но вы не в силах будете нажать на кнопку, к вам тут же подойдет медсестра – она видит вас на мониторе. Лампой для чтения вы можете управлять, как вам будет удобно, и свет не будет мешать другим пациентам, когда они отдыхают. Вот здесь у вас плейер, вот здесь – наушники, а это – небольшой видеоэкран, настроенный на внутрибольничный развлекательный канал. Программы, правда, были записаны довольно давно, так что, вероятно, вам не захочется их смотреть – ну, разве что для того, чтобы побыстрее заснуть без снотворного.

Ваша кровать номер восемнадцать, – продолжала пояснения медсестра. – Она стоит наиболее удобно по отношению к туалету и ванной и наиболее удалена от сестринского поста и входной двери. В госпитале существует такое поверье, что чем ближе кровать ко входу, чем ближе до нее докторам и дежурной сестре, тем серьезнее заболевание пациента и тем хуже прогноз. Возможно, в этом смысле расположение вашей кровати вас немного утешит.

А теперь, – торопливо проговорила медсестра, – пациент Хьюлитт, прошу вас, раздевайтесь, наденьте больничную одежду, которая висит у вас на стуле, и побыстрее укладывайтесь в кровать, пока не пришла Старшая медсестра. Я буду рядом. Если понадоблюсь – зовите.

Медсестра отошла в сторону, откатила носилки, из щелей в потолке выехали стенки ширмы.

Хьюлитту показалось, что он ужасно долго держал в руках больничную одежду. Одежда была белая, мягкая,