тот факнутый поход к Краю леса, вы тоже говорили, что, вероятно, вернётесь все! И что? Я потеряла Квильда! Возможно… Что вы вообще понимаете?! Я мечтала им отомстить, я всё подстроила, но сейчас мне их жаль! Жаль, понимаете?! И если они не вернутся, я буду думать, что это я их убила! Даже Плюща, хотя он-то ни в чём не был передо мной виноват! Да и остальные вообще-то тоже! Я вела себя тогда как последняя дура…

И Лина, выговорившись, наконец, снова зарыдала.

Велк не смотрел на неё; он сидел на траве, прислонившись спиной к бревенчатой стене, казавшейся прохладной ладе сквозь утеплённую рубаху, глядел вперёд, на соседнее здание, косясь при этом влево, на восток, где до сих пор находились (неизвестно, в каком состоянии) беглецы, и думал, что же такое ответить Лине, чтобы не вызвать у неё новый приступ самокопаний.

Но в этот момент, случайно отведя взгляд на тот участок леса, где четверо с половиной суток назад исчезли Лас, Плющ и Ксюня, он увидел то, что заставило его моментально забыть то, что он уже приготовился сказать Лине, и исторгло у него изо рта вскрик изумления. Сталочка повернулась в ту же сторону — и, обомлев, замерла с открытым ртом.

Из леса рядом друг с другом выходили беглецы: Лас приобнимал Ксюню, Плющ шёл чуть сбоку. На их лицах застыли лёгкие улыбки, а в глазах теплилось что-то… велк Зор даже не смог понять, что именно. Они как будто смотрели в будущее, зная, что скоро — может, и прямо сейчас, как подумал бывший наставник нынешних сталкеров, — что-то произойдёт. Что-то… необычное…

И Зор не ошибся.

Вслед за тройкой молодых людей из-за деревьев вышли ещё два человека, встретить которых «первый сталкер на деревне» даже и не мечтал, а увидев, — потерял дар речи.

Это были велк Нурс («Всё-таки он вернулся… — мимолётно подумалось Зору. — Не прошло и полувека…») и незнакомая молодая женщина с короткими по меркам деревни светло-русыми волосами, уложенными в причёску явно не по моде Сталочной, миловидным, практически идеальным лицом и в странной одежде, которую велк никогда доселе ни на ком не видел: «костюм», обтягивающий всё её тело, кроме головы и кистей рук, был словно единым целым и отливал металлической серостью, хотя не казался на вид таким тяжёлым, как то, что находилось у женщины на спине.

Пожалуй, именно это больше всего и поразило велка Зора. Когда эта странная парочка, маячившая за Ласом с Ксюней и Плющом, подошла чуть ближе, бывший наставник понял, что именно незнакомка тащила на себе, и его глаза расширились по меньшей мере вдвое, едва не приняв, образно выражаясь, квадратную форму.

На спине у женщины, казалось, прямо из одежды параллельно земле вырастала железная с виду тонкая пластинка («платформа для грузов» — вот как называлась эта опция её комбинезона) размером примерно пятнадцать на пятнадцать врехов, как на глаз определил велк Зор, на которой и лежал так потрясший его груз, для устойчивости привязанный одной верёвкой к пластине, а ещё одной — к самой женщине поперёк груди.

На коробку шириной с десяток и высотой в несколько врехов, представлявшую собой нижнюю часть этого груза, мужчина не обратил внимания, уставившись на то, что стояло прямо на коробке. «Всё-таки Лас не ошибся… это оно…» — подумал ошеломлённый велк, сразу узнав в этой штуке «бортовом компьютер», описанный Ласом, тогда ещё не знавшим названия этого предмета, и задним умом осознав, что неожиданная экспедиция «беглецов» к Трубе увенчалась поистине грандиозным успехом.

Лину, впрочем, в данныё момент интересовало не это. Всё ещё не веря собственным глазам, «тёмная сталочка» медленным и неуверенным шагом направилась навстречу группе молодых людей, сейчас радовавшихся возвращению домой, а посему не успевшим пока переключиться на Лину, о «просветлении» которой ещё не знали.

— Вы… вы живы… — прошептала она, восхищённо или как-то в этом роде пялясь на вернувшихся «беглецов».

Группа остановилась, обратив внимание на подошедшую сталочку. Лас и Ксюня насторожились. Устремив на Лину колючие взгляды, в которых сквозило… неодобрение? укор? презрение?! — а Плющ принял обычное спокойное задумчиво-отрешённое выражение и пожал плечами:

— Ну конечно, живы. А ты что, сомневалась?

— Ребята… простите меня! — произнесла Лина всё, что пришло в тот миг ей в голову, и, резко метнувшись вперёд, заключила изумлённых Ласа с Ксюней в объятия, до предела раскинув руки в стороны и уткнувшись лицом в соприкасающиеся плечи сталкера и сталочки.

Немая сцена, если не считать беззвучных рыданий Лины — уже от счастья, продолжалась недолго. Почти сразу же после раскаяния «предательницы» к группе людей подошёл велк Зор, буравивший взглядом не «беглецов», а тех, кого они привели с собой.

— Кто вы? — спросил бывший наставник, обращаясь к Зелме, вместе с Нурсом дипломатично стоявшей позади и, что называется, особо «не отсвечивавшей». — Что происходит? Лас… Плющ… кто-нибудь может мне объяснить?..

— Не волнуйтесь, уважаемый велк Зор, — ответила разведчица, с улыбкой глядя на ошарашенного мужчину, — всё в порядке. Даже более чем. Вы всё скоро узнаете. А чтобы не повторять одно и то же много раз, я прошу вас сегодня созвать Совет велков. Желательно — прямо сейчас. Мы всё расскажем — но только в том случае, если нас будут слушать сразу все достойнейшие люди деревни, а также если мы, — женщина обвела рукой всю пришедшую из леса группу, обойдя этим жестом Лину, не входившую в её состав, — будем рассказывать вместе, чтобы у вас сложилась наиболее полная картина происходящего. А пока вы будете всё устраивать, может быть, подскажете, где мы могли бы помыться, поесть и отдохнуть?

Велк Зор несколько мгновений просто стоял столбом, приоткрыв рот, потом быстро обработал поступившую информацию и сформировал для себя план действий на ближайшее время.

— Да, конечно, — сказал он. — Пойдёмте; я вам всё сейчас покажу.

Лина только теперь обратила внимание на остальных членов группы, но по выражениям лиц всех, кто находился в её поле зрения, поняла, что немедленные объяснения ей не светят. Как и всем в деревне, кроме велков.

* * *

Деревня Сталочная, тем же вечером.

…Они стояли у входа в дом Совета, глядя кто куда и думая каждый о своём; а со всех сторон — кто открыто, кто из-за углов чьих-то жилищ — на них глазели сталки: некоторые — с любопытством, другие — с робостью, кто-то — даже со страхом. Всем было ясно, что здесь и сейчас решается судьба деревни — всего лишь второй раз за всю её историю (первый был на следующий день после Звездопада), — а также тех, из-за чьих действий этот выбор стал