всю кашу.

Разговоры стихли. Снаружи завыла сирена. Музыка всё ещё играла в колонках, но недостаточно громко.

— Это с тобой он спит? — спросила меня Силке, и я увидела, что глаза у неё покраснели, как будто от слёз. Потом она посмотрела на Пенни и, похоже, сразу всё поняла. — Или с…

— А если и со мной, то что? — встряла я, ведь это было бы слишком: стравливать её с Силке сразу после того, как Рот разбил ей сердце. — Ты же знаешь, что он тебе изменял, даже если говорит, что нет. А вот то, чего ты не знаешь: на самом деле он изменял с тобой. Ты — вторая женщина.

Силке повернулась к Роту.

— Она была твоей девушкой?

— Нет! Ты с ума сошла? Я же тебе говорил. Я привёл тебя сюда, чтобы ты увидела, какие они жалкие. Чтобы ты поняла, что они врут. Может, денег хотят, не знаю… Это же просто мусор, отбросы на трейлерной парковке. Переспать с одной из этих девчонок — хуже, чем по трущобам лазить. Или в канализации плавать. Потом от вони не избавишься.

Услышав это, его друзья захохотали. Но больше никто даже не улыбнулся. Только Оскар хрустнул костяшками пальцев. Силке, похоже, стало неловко.

Я вытащила телефон из кармана. Конечно, до Врен мне далеко, но алкоголь гулял по венам, и я чувствовала, что должна что-то сделать.

— У меня тут есть фото, где Рот…

— Ничего у тебя нет, — Рот попытался отобрать телефон. — Дай сюда.

На самом деле у меня не было фото, где они с Пенни вместе, но Рот этого не знал. Он бросился на меня. Увернувшись, я бросила телефон на диван, и тут Рот так выкрутил мне запястье, что я вскрикнула.

Дальше всё произошло очень быстро. Врен выскочила из спальни в одном нижнем белье. Марк попытался вклиниться между мной и Ротом. Один из друзей Рота попытался помешать Марку. Оскар кого-то ударил. Я оказалась на полу. Парни били друг друга кулаками, Врен колотила кого-то по голове лампой, и все кричали.

Именно тогда Рот пнул стол с пуншем. Ножка хрустнула, чаша перевернулась, и волна замороженной клубники вперемешку с выпивкой хлынула на еду, заливая сыр и крекеры, хумус и луковый соус, размачивая пирожки. Разрушая всё.

Я заорала во весь голос. Намного громче, чем когда мне выкрутили руку. Я кричала так громко, что Марк выпустил Рота, у которого был разбит нос. Повернувшись, Рот увидел моё полное ужаса лицо. Думаю, только тогда он осознал, как я расстроилась из-за испорченной вечеринки. Его улыбка была самодовольной и омерзительной.

Мне захотелось выцарапать ему глаза. Спрятаться в спальне. Выйти на улицу и сидеть на холоде, пока не замёрзну. Мне хотелось сделать всё это одновременно, но я не сделала ничего. Просто стояла там и чувствовала, как глаза наливаются слезами, а улыбка Рота тем временем превращалась в смех.

И тогда дверь распахнулась снова, впуская холодный ветер, который задул свечи.

На пороге стоял золотой красавчик с козлиными ногами. Должно быть, он неправильно понял, какая у нас будет вечеринка, потому что нарядился в вариацию костюма на День Крампуса. На козлиные ноги он надел бриджи до колена с крошечными серебряными пуговицами вдоль отворотов, а сверху — зелёную парчовую куртку в тон, прошитую серебряной нитью. Два его спутника тоже были в карнавальных нарядах. Девушка — в белом платье с одним рукавом, обшитом блестящими кристаллами, а парень — в чёрном шерстяном костюме начала XX века. Из-под его длинных светлых волос выглядывали искусственные эльфийские уши.

Рот и его друзья, казалось, опешили при виде таких гостей. Но не они сейчас со слезами на глазах смотрели на разорённый стол.

— Мы пришли с подарками, — сказал парень с копытами. Блондин сунул руку в карман, достал бутылку с прозрачным напитком и вытащил пробку зубами. — Я принёс вам праздничное веселье.

— Вы что, серьёзно? — спросил один из мажоров Моссли.

Рот хмыкнул, всё ещё нарываясь на драку. Силке попятилась в сторону кухни. Наши друзья решили приготовиться на случай, если Рот и ребята из Моссли снова захотят помахать кулаками. Я попыталась пробраться к месту, где оставила бабушкин веник. Если Рот решит ещё что-нибудь натворить — двину ему по башке.

— У меня тоже есть подарок, — сказала девушка. Достав из-за корсажа изогнутый кинжал, она сделала шаг вперёд и, прежде чем кто-нибудь успел что-то сделать, приставила его к горлу Рота. Тот вытаращил глаза. Уверена, никто ещё не приставлял оружие к его шее, и уж тем более девушка. — Насколько я поняла, этот юноша доставил вам проблемы.

— Это что, ограбление? — спросила темноволосая девушка из Моссли. — Серьёзно? В таких костюмах?

Парень с козлиными ногами рассмеялся.

Блондин с эльфийскими ушами посмотрел на меня, потом на Пенелопу, Силке и, наконец, на Рота.

— Какой же будет его судьба?

Отставив метлу, я шагнула к Роту и девушке в белом.

— Не навреди ему. Я понимаю твой порыв, но он подаст в суд.

— Кто вы такие? — с трепетом в голосе спросила Пенни.

— Я — Иоаким, — ответил красавчик Крампус. — А это мои спутники, Гризельда и Исидор.

Брови Врен поднялись так высоко, что, казалось, вот-вот исчезнут со лба. — Я думала, он…

Пенни посмотрела на меня.

— Так это — Иоаким?

Но, конечно, это был не он. Он не мог быть им. Иоаким не мог быть никем. Его не существовало.

— Так что прикажете сделать с ним? — спросила Гризельда. — Я бы хотела, чтобы мой подарок пришёлся вам по нраву.

Силке вышла из кухни, будто её тянуло в комнату наперекор здравому смыслу.

— Я хочу, чтобы он был наказан, — она повернулась к Пенни. — А ты разве нет?

Пенелопа подошла к Роту. Чем ближе она подходила, тем шире распахивались его глаза. И тогда я поняла, о чём она думает. Она может его спасти, и тогда он останется у неё в долгу. Пенни может доказать, что она лучше его второй девушки, лучше него самого. Но потом Рот всё равно её бросит, и она почувствует себя ещё большей дурой.

Но при этом всё равно будет лучше, чем он.

— Я не хочу ему навредить, — сказала Пенни, взглянув на меня. Она сомневалась. — Но я хочу, чтобы он был наказан. Ты нарядилась, как на День Крампуса, да? Так накажи его, как Крампус.

В Рождество все должны делать друг другу добро, прощать и всё такое. Но главный смысл Рождества — в подарках. В реальном мире Санта несправедлив. Богатые детки получают всё, а бедным достаётся второсортное дерьмо, которое могут себе позволить их родители, вкалывая с утра до вечера. Ведь даже за то, чтобы посидеть у Санты на коленях, приходится платить.

Зато Крампус вершит правосудие. Если плохо себя ведёшь — получаешь большую тарелку дымящихся горячих углей. Тебя до крови хлещут розгами. Заковывают в кандалы и тащат вилами из бассейна с чернилами. Таков истинный дух