ангелами, убедил Ли и Гранта надеть парики и хламиды (два волхва застряли в пробке) и облепил лошадей ватой, чтобы превратить их в овец.
Я орудовал клеевым пистолетом, подшивая костюм Грэйси, не уронив при этом своего мужского достоинства, и одолжил геймера-восьмиклассника из хора средней школы, чтобы тот управлял светом. Я создал исторический костюм, распоров сзади штаны у ничего не подозревающего пастуха, снял шапки конфедератов с лошадей, которые теперь стали ослами, и нашёл бенадрил для одной нервной мамаши.
А вы ещё говорите о рождественских чудесах! Оставалась только одна проблема.
У нас не было Иосифа. Мы сочинили идеальный сценарий, но Шелби исчез.
— Мы его чем-то обидели? — спросил я Грэйси. — Это тоже из-за меня?
— Нет, он бы так не поступил. — Она подняла руки. — И мы никогда с ним не встречались, ни разу. Что-то здесь не так.
У нас не было лишних людей, никто не мог заменить Иосифа. Отец Грэйси был на улице и разбирался с билетами и транспортом, но даже если бы он был свободен… это было бы как-то… не очень. И я даже не мог забрать самого высокого мальчика из хора, потому что он был у них единственным тенором.
У меня закончились идеи, как вдруг снова появился пастор Робинсон.
— Мы нашли Шелби, — сказал он, — без сознания, в куче мешковины. У него высокая температура и он бредит. Всё твердит о демократах, Нью-Джерси и поцелуях.
— Значит, Иосифа у нас нет.
Грэйси продолжала смотреть на отца, но её рука потянулась к моей.
— Нет, у нас его нет.
Он тоже старался не смотреть на меня.
Ой, нет.
— Да ладно вам. — Я сделал шаг назад. — Ни за что. Никто в этом городе не поверит, что я Иосиф. Они освищут Рождество. Нельзя, чтобы люди плевались в такой момент. Я, может быть, и приношу неприятности, но делаю это закулисно. Исподтишка. Я не люблю, когда на меня смотрят. А тут людям придётся на меня смотреть.
Я молол чепуху, ведь последнее, что я хотел — так это надеть хламиду, искусственную бороду и изображать божьего человека.
— Ничего страшного, Воун. Ты и не должен этого делать. — Грэйси сжала мою руку. — У нас ещё есть время, чтобы что-то придумать.
— Десять минут! — в наушниках раздался голос геймера-восьмиклассника.
— Мы можем использовать одного из волхвов, — предложила Грэйси. — Взять кого-то из толпы на его место. Ему всего-то и нужно, что постоять вон там.
Пастор Робинсон кивнул.
— Да, это хорошая мысль. Возможно, нам придётся открыть занавес на пару минут по…
— Я сделаю это. — Это я сказал? Да. — Я буду Иосифом.
— Сынок, тебе не нужно этого делать. Честное слово, — сказал пастор Робинсон. Я знал, что он думал обо мне, о моих чувствах. И он назвал меня «сынок». — Выступление не было частью сделки.
Я смотрел на Грэйси, на её отца, и всё, что я видел, была забота. Ни осуждения, ни разочарования, ни ожидания. Ничего.
Только любовь.
— Режиссура тоже не была частью сделки, — ответил я.
— Это другое дело, — проговорила Грэйси. — Никто не хочет, чтобы тебе было не по себе…
— Я хочу это сделать. — Я поднял руку, когда Грэйси начала было спорить. — Нет, правда, хочу. — Я повернулся к её отцу. — Надеть искусственную бороду и постоять за то, во что вы верите, — это меньшее, что я могу для вас сделать.
Грэйси прикусила губу. И, кажется, я даже увидел слёзы в её глазах.
— Спасибо, — сказал пастор Робинсон. И потом он обнял меня.
— Да. — Я проглотил ком в горле. — Так где борода?
ЛитВек: бестселлеры недели
