Выгоревшая на солнце рабочая рубашка была безукоризненно чиста, хотя воротничок от частых стирок сделался мягким и слегка обтрепанным. Куртка, очевидно, из оленьей кожи, явно не отличалась чистотой. Въевшаяся в кожу грязь со временем приобрела глянцевый блеск, подобный глазури на фарфоре. Широкие рабочие брюки, вылинявшие и залатанные, тоже были безупречно чистыми. Видавшие виды кожаные ботинки носили следы многомильных пеших переходов. Широкополая шляпа, видимо, служила хозяину тоже долгие годы, о чем свидетельствовали запечатлевшиеся на ленте пятна от пота и деформировавшиеся поля. Но не одежда делала этого человека столь неординарным, а его лицо. Его глазами взирала на наш весьма враждебный мир простая, скромная душа. Но взгляд тем не менее не был смущенным. Это был взгляд твердого, целеустремленного, уверенного в себе человека.

— Доброе утро, — произнес адвокат. — Вас зовут Бауэрс?

— Именно так. Вы — Мейсон?

— Да.

Бауэрс прошел к столу, сел напротив Мейсона и настороженно взглянул на Деллу Стрит.

— Все в порядке, — успокоил его Мейсон. — Она — моя секретарша и ведет записи по всем делам. У меня нет от нее секретов, а вас я могу заверить в ее полной благонадежности.

Бауэрс уперся локтями в колени и принялся вертеть шляпой, зажатой в загорелых, бронзового цвета пальцах.

— Расскажите мне о ваших проблемах, мистер Бауэрс.

— Если не возражаете, называйте меня Солти^[1]. Все эти «мистеры» мне совершенно ни к чему.

— Почему Солти? — поинтересовался Мейсон.

— Я долго болтался по соляным копям, в Долине Смерти, там и получил это прозвище. Это было давно, еще до встречи с Бэннингом.

— Кто такой Бэннинг?

— Бэннинг Кларк. Мой партнер, — прямо ответил Бауэрс.

— Партнер в горном деле?

— Именно так.

— У вас с ним возникли разногласия по поводу какой-то из шахт?

— Разногласия с ним?

— Да.

— Вот те на! — воскликнул Бауэрс. — Я же сказал вам, он — мой партнер. Какие могут быть разногласия с партнером?

— Понятно.

— Я хочу защитить его. От бесчестной корпорации и президента-мошенника.

— Быть может, вы расскажете мне обо всем по порядку? — предложил Мейсон.

Солти покачал головой.

Мейсон с любопытством разглядывал посетителя.

— Понимаете, — попытался объяснить свое поведение Солти, — я не так умен, как Бэннинг. Он получил образование. Он вам обо всем и расскажет.

— Хорошо, — твердо произнес Мейсон. — Я назначаю ему встречу на…

— Он не может приехать, — прервал адвоката Солти. — Поэтому пришлось ехать мне.

— Почему он не может приехать?

— Доктор приковал его.

— К постели?

— Нет, не к постели, но ему нельзя подниматься по лестницам, ездить на дальние расстояния… Он должен оставаться на месте.

— Сердце?

— Именно так. Бэннинг совершил ошибку, поселившись в доме. Человек, привыкший жить на природе, не может оказаться привязанным к одному месту. Я пытался объяснить ему это еще до того, как он женился, но у его жены было иное мнение на этот счет. Как только Бэннинг разбогател, я имею в виду, по-настоящему, она решила, что он должен носить высокую шляпу. Просто я пытаюсь объяснить вам, что обитатель пустыни не может жить в доме.

— Хорошо, — добродушно заметил Мейсон. — Значит, нам самим придется поехать к Бэннингу.

— Как далеко отсюда он живет? — вдруг спросила Делла.

— Примерно в ста милях, — небрежно ответил Солти.

Глаза Мейсона весело блеснули.

— Делла, захвати с собой блокнот. Мы отправляемся к Бэннингу. Меня заинтересовал старатель, живущий в доме.

— Сейчас он уже не живет в доме, — поспешил заметить Солти. — Я позаботился об этом как только вернулся сюда.

— Но вы, кажется, сказали, что ему запрещено… — удивленно произнесла Делла.

— Нет, мэм. Доктора запретили ему уезжать, но живет он не в доме.

— Где же? — поинтересовался Мейсон.

— Слишком долго объяснять, к тому же вы мне не поверите. Вам лучше самому все увидеть.

Глава 2

На окраине Сан-Роберто, на скорости тридцать миль в час, Перри Мейсон, повернув направо, последовал за указывавшим путь помятым облезлым пикапом Солти Бауэрса.

Первая машина, сделав резкий поворот, поехала вверх по склону.

— Похоже, он собирается устроить нам экскурсию по фешенебельному району, — заметила Делла Стрит.

Мейсон кивнул, на мгновение отвел взгляд от дороги, чтобы взглянуть на океан — синий, кристально чистый, отороченный белой бахромой волн, лениво накатывающихся на ослепительно белый песок пляжа, на фоне которого отчетливо выделялись пышные кроны пальм.

Дорога петляла между залитых солнцем холмов, усыпанных особняками состоятельных людей. Чуть ниже, не более чем в полумиле, в центре амфитеатра из холмов ослепительно белели постройки городка Сан-Роберто.

— Как вы думаете, зачем он заехал сюда? — вновь нарушила молчание Делла. — Не может же он… — Она замолчала, когда скрипящая, лязгающая, грохочущая, но тем не менее упорно бегущая по дороге машина, резко Вильнув, остановилась у белого оштукатуренного забора.

— Черт возьми! — воскликнул Мейсон. — Он живет здесь. Он открывает ворота.

Не менее удивленная Делла наблюдала, как Солти отпирает ключом огромные, узорчатые чугунные ворота.

Бауэрс снова сел за руль и въехал во двор. Мейсон последовал за ним.

Поместье занимало не менее шести акров, а в этом районе каждый дюйм земли стоил безумных денег.

Просторный дом в испанском стиле, с белыми оштукатуренными стенами и красной черепичной крышей, гармонично вписывался в местность. Он словно бы сам взгромоздился на холме, чтобы любоваться прекрасным видом. Террасы склона были спланированы так искусно, что казалось, будто природа сама все устроила, а человеку оставалось только проложить дорожки, расставить каменные скамьи и выкопать небольшой пруд.

Высокий оштукатуренный забор ограждал поместье от внешнего мира, а в дальнем углу на его фоне отчетливо выделялись причудливые силуэты растений пустыни: кактусов, колючего кустарника, уродливых кактусовых пальм.

Делла Стрит, затаив дыхание, наслаждалась живописнейшим видом, в котором гармонично сочетались голубые, ослепительно белые и зеленые тона.

— Этот дом принадлежит Кларку? — спросил Мейсон, когда Солти подошел к его автомобилю.

— Да.

— Очень красивый дом.

— Он в нем не живет.

— Мне