показалось, вы говорили, что живет.

— Нет.

— Простите, я вас не понял. Это его дом?

— Его, но он не живет в нем. Мы разбили лагерь вон там, в зарослях кактусов. Видите струйку дыма? Похоже, Бэннинг собирается перекусить. Все, как я вам и говорил. Он залез в нору и чуть не погубил свой мотор. Тогда взялся за дело. Бродить по пустыне он пока не может. Врачи запретили ему даже подниматься по лестнице. Я привожу его в норму. Сегодня он чувствует себя лучше, чем на прошлой неделе, а на прошлой чувствовал себя лучше, чем месяц назад.

— Значит, вы едите и спите на свежем воздухе?

— Именно так.

— А кто же живет в доме?

— Люди.

— Какие люди?

— Пусть лучше Бэннинг расскажет вам об этом.

Они прошли по дорожке к участку, на котором был разбит кактусовый сад. Заросли колючих груш выглядели зловещими. Кактус чолла, напротив, казался нежным, почти кружевным. Только знающим пустыню людям ведомо, какой коварной силой обладают его колючки, какая опасность таится в маленьких, покрытых шипами шариках; упавших на землю со взрослых растений. Голые кактусы вытянулись на высоту десяти футов, защищая от солнца и ветра другие растения.

Сад огибала ограда высотой футов в шесть, сложенная из разноцветных камней.

— Камни привезены с разных рудников, — пояснил Солти. — Стену строил Бэннинг, пока не сдало сердце, в каждую свободную минутку. А я привозил камни.

Мейсон окинул взглядом красочную стену.

— Вы хранили камни с каждого рудника отдельно от других?

— Нет, просто привозил и сваливал в кучу, а Бэннинг сортировал их и укладывал. Это обычные камни, только цветные.

Тропинка петляла среди зарослей. Создавалось впечатление, что они идут по дикой пустыне.

На небольшой полянке был сложенный из камней очаг, в котором горел огонь. На металлических перекладинах поверх очага стоял закопченный эмалированный котелок; каждый раз, когда крышка над котелком подпрыгивала, из него вырывался ароматный пар.

Рядом с очагом, задумчиво глядя на огонь, сидел на корточках мужчина лет пятидесяти пяти. Несмотря на худобу, лицо его выглядело обрюзгшим — мешки под глазами, складки под подбородком и на щеках. Губы казались дряблыми и слегка синеватыми. Только почувствовав на себе взгляд его серо-стальных глаз, гости поняли, насколько сильный и твердый дух таит в себе обмякшее тело.

Мужчина выпрямился, улыбнулся и галантно приподнял над головой жемчужно-серую ковбойскую шляпу.

— Это Мейсон, — коротко сказал Солти Бауэрс и через мгновение добавил: — Девушка — его секретарша… Я присмотрю за бобами.

Солти подошел к очагу и опустился на корточки с видом человека, исполнившего свой долг. По всему было видно, что в такой позе он может пребывать часами.

Мейсон пожал протянутую руку.

— Успели как раз к обеду, если, конечно, не побрезгуете грубой пищей старателей. — Бэннинг взглянул на Деллу Стрит.

— С удовольствием отведаю, — ответила Делла.

— Стульев нет, как нет и необходимости разгребать песок, прежде чем сесть, чтобы убедиться, не притаилась ли в нем гремучая змея. Располагайтесь.

— У вас тут уголок настоящей пустыни, — сказал Мейсон, чтобы поддержать разговор.

Кларк улыбнулся.

— Вы не видели и малой его части. Быть может, я покажу вам свои владения, а потом мы приступим к обеду?

Мейсон кивнул.

Обогнув купу деревьев, они очутились на полянке. Здесь, понурив головы и развесив уши, стояли два ослика. На земле лежали пара потертых седел, несколько ящиков веревки, кусок брезента, кирка, лопата и лоток дЛя промывки золота.

— Ну уж этим всем вы вряд ли здесь пользуетесь! — воскликнул адвокат.

— И да, и нет, — ответил Кларк. — Это имущество Солти. Он жить не может без своих ослов, как, впрочем, и они без него. Кроме того, лучше себя чувствуешь, если рано утром тебя разбудил рев осла, чем если бы проспал половину дня. Теперь сюда, прямо по тропинке. Здесь у нас… — Бэннинг вдруг замолчал, резко повернулся к Делле и Мейсону и торопливо прошептал: — Никогда не упоминайте то, о чем я вам сейчас расскажу, в присутствии Солти. Он вот-вот угодит в капкан. Эта женщина женит его на себе, поживет с ним пару месяцев и разведется, отобрав у него пакет акций или затеяв длительную тяжбу. Он. предан мне и сделает все, что я попрошу. Я уже сказал ему, что хочу объединить свой пакет акций определенного прииска с его. Если эта женщина услышит, что пакет ушел из ее рук, она и думать забудет о замужестве. Солти не знает, почему я так поступаю, не понимает, что ему грозит. Как только эта женщина узнает, что акции Солти объединены с моими в один пакет, ее будет так же трудно затащить под венец, как в раскаленную печь. Главное, ничего не говорите Солти.

Кларк указал на аккуратно сложенные в тени огромного кактуса спальные мешки.

— А вот наша спальня, — продолжал он уже обычным голосом. — Когда-нибудь я уйду отсюда и вернусь в настоящую пустыню. Случится это не сегодня, не завтра и даже не послезавтра. Вы вряд ли поймете меня, но я страшно соскучилась по пустыне.

— Солти все уже рассказал, — заметил Мейсон.

— Солти не умеет рассказывать, — улыбнулся Кларк.

— Но превосходно передает мысли, — парировал Мейсон.

— Вы когда-нибудь слышали о прииске «Луи Легз»? — вдруг спросил Кларк.

— Никогда, если мне не изменяет память. Достаточно странное название, — ответил Мейсон.

— Так зовут одного из наших ослов. В честь него мы назвали прииск. Месторождение было богатым, и Солти продал свою долю синдикату, получив за нее пятьдесят тысяч долларов. Через несколько месяцев у него не было ни цента, и однажды утром он проснулся банкротом.

— О! — сочувственно воскликнула Делла.

Серые глаза Кларка весело заблестели. Он повернулся к Делле.

— Он поступил более чем разумно. Я должен последовать его примеру.

Мейсон хмыкнул.

— Понимаете, — продолжал Кларк, — у нас извращенное представление о деньгах. Деньги ничего не стоят, нужны только для того, чтобы купить что-то. Но жизнь лучшую, чем старателя, нельзя купить ни за какие деньги. Инстинктивно каждый настоящий старатель чувствует это. Именно поэтому многие из них стараются избавиться от денег как можно быстрее. Я же слишком прикипел к ним, и в этом была моя ошибка.

— Продолжайте, — попросил Мейсон. — В ваших словах есть смысл.

— Я остался владельцем акций прииска, хотя следовало их выбросить. По мере разработки месторождение приносило все больший и больший доход. Синдикат, купивший