========== Чёрный - раз ==========

***

Как в любой страшной сказке, всё началось одной тёмной-тёмной ночью, когда один чёрный-пречёрный человек выполз творить свои злодейские дела. Ну, на самом деле, я просто накинула куртку на тёплую пижаму, влезла в растоптанные чёрные кроссовки и попёрлась на улицу вынести остатки мусора после генеральной уборки.

И не виноватая я, что у меня день с ночью попутался — на этом долбаном карантине я сплю, как не в себя, просыпаясь в хмуром сумраке и не понимая — утро это уже или пока ещё вечер предыдущего дня. А вещи у меня почти все тёмные. Как говаривал мистер Генри Форд: «Автомобиль может быть любого цвета, если этот цвет чёрный» — и я приняла этот слоган как стиль моды для себя.

Так вот. Разобрав весь хлам на антресолях, я обнаружила: левый лыжный ботинок (правый выбросила, потому что не могла найти этого левого подлеца); старый клетчатый саквояж, набитый газетами за хрен-знает-какой год; свои детские двухполозные коньки с оттиском Олимпийского Мишки; телефонный аппарат с гербом на вращающемся диске и ещё целую кучу не столь полезных для кошелька и повышения уровня жизни раритетных вещей.

И вот понесло меня в ночь…

Я замахнулась (как завещал великий господин Кольцов: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!») и закинула в мусорный контейнер здоровенный пластиковый мешок. Из нутра зелёного ящика на меня с воем бросился страшный демон (если б успела разглядеть, поняла бы, что это соседский кот-всеобщий-алиментщик). Но в тот момент я от испуга неловко дёрнулась, оступилась, поскользнулась на апрельском весеннем снегу и грохнулась навзничь.

Головой о грёбаный, обновляемый каждый год заботливым мэром бордюр.

***

Как я всегда и подозревала, моя любовь к чёрной одежде аукнула меня прямо по башке, заселив в столь не харизматичного второстепенного отрицательного героя страшной детской сказки про мальчика-убивца.

Откуда узнала, что я Дементор? Да легко! Всё-таки есть во мне зачатки дедукции, кто бы ни утверждал, что дамам сей талант недоступен. Да и просто других вариантов не было, потому что:

а) я летаю как то самое дружелюбное привидение, только вместо белоснежно-девственной простынки на мне надет ультраготичный зловеще-чёрный балахон;

б) у меня есть толпа очень вежливых коллег, на сто процентов похожих на меня и несущих службу на других ответственных участках;

в) на всех предметах в замке есть небольшое клеймо «Собственность Азкабана, инвентарный номер…»;

г) нас люди так и называют по расовому признаку: дементоры. Никакой толерантности в этой отсталой магической островной Европе! Нет чтобы говорить, подражая воспитанным американцам: «дементоробританцы».

В общем, Капитан Очевидность всегда на страже просроченных сплетен, шитых белыми нитками интриг и неинтересных расследований, где каждый читатель с первой страницы книги знает, что вот тот мужик с топором и по локоть в крови — тайный убийца-дворецкий.

Так что теперь у меня есть стабильная работа, приличная зарплата, бесплатное питание и корпоративная квартира. А ещё, служу я в госорганах. Правда, звание своё не знаю, ибо я не человеческий офицер, а демон, который очень любит целовать незаконопослушных граждан до полной нирваны и улёта души последних.

Интересно, а что с ними будет, если применить казнь через минет? Фи-и-и-и… какая я пошлая и сексуально озабоченная неудовлетворённая самка энергетического вампира! Надо больше медитировать и заниматься самопознанием и самосовершенствованием, хотя в столь скучном месте, собственно, заняться-то больше и нечем.

***

Так вот. Поначалу, когда я только очнулась в этом мрачном заведении, то, мягко говоря, долго не могла найти слов, дабы выразить всю «глубину глубин» собственного охреневания.

А вы сами представьте, други мои не попавшие: открываете вы глаза, а перед вами ржавая толстая решётка и камера, в которой воет обросший дикий Робинзон Крузо в лохмотьях.

Я шарахнулась.

И тут же оказалась у противоположной решётки, где также хрипло подвывал какой-то стрёмный чувак. Вот только второй ещё и матерился. По-русски. Хрипло и со смаком заворачивал малый петровский загиб, вариант номер пять, прям цитируя книгу «Крепкое русское слово» составителя М. Л. Вольпе, хоть она и вышла намного позже и в совершенно другом мире. Видно, планки веера Земель всё же каким-то образом сообщаются. И те самые Смотрящие-сквозь-Грань не только пророчат армагеддоны, но и занимаются межмировым плагиатом. Провидческий фанфикшен, ёпта!

И я всегда подозревала, что наш человек может выучить наизусть что угодно! Зубрили же мы в школе бесконечные «Буревестники-Анчары», и их я помню до сих пор, хоть с тех времён и прошло почти сорок лет.

Так вот. Шарахало меня между решётками недолго, ибо я заслушалась красотой русского народного фольклора. А потом поняла, что от всей этой истерики в исполнении каторжных йети меня невыразимо прёт. Как ту самую этрусскую мышь, что ела кактус, перерабатывая его в процессе поедания в текилу.

Я умелась, пока не начала неприлично стонать от наслаждения или петь пьяные частушки, а ещё страшнее — «Рюмку водки на столе».

Вот прям натурально умелась. Летаю я чуть выше уровня пола, а мой балахон очень зловеще (если это понятие можно применить к одежде) скользит по каменным плитам, развеваясь, что твой хардкорный назгульский плащ.

По дороге натолкнулась на офицера. Или солдата? В общем, я в этих лычках/погонах не разбираюсь, пусть будет просто надзиратель. Этот тоже от меня метнулся в угол. Видно, паникующие и куда-то убегающие дементоры — ужасная моральная травма для его тонкой душевной организации.

Одним словом, забилась я в какой-то глухой подвал, где наконец-то не было людей, и затаилась.

Оглядела себя, всё, что было возможно увидеть, а потом побрела/полетела искать зеркало. Нашла туалет на втором этаже. Напугала писающего стражника. Взглянула в зеркало. Испугалась сама.

Я какая-то захухря-фуфлыга-шпынь-голова*, в самом прямом смысле этих слов!

Балахон мой стиля «первый красавец Минас-Моргула», как я уже говорила, зловеще шевелился сам по себе — плащ доктора Стрэнджа нервно и завистливо курит в сторонке самокрутку из лаванды от моли.

Руки — без слёз не взглянешь. Ни тебе маникюра, ни нарощенных, покрытых цветным гелевым