что ты устроил драку из-за нее, - продолжал Пария, - Но я то заметил, что ты взбесился, когда Кушар сказал про Раджа!

   -Убирайся! - срывающимся голосом закричал Алан.

   -Угадал! Угадал!- радостно заверещал Пария. Но поймав взгляд Алана, понял, что пора уносить ноги.

   - Опасны мысли в себе носишь! Вдруг Богиня в следующий раз выберет тебя? - крикнул он, убегая.

   От неожиданности Алан даже выронил приготовленный для броска камень.

   " Пария тебе угрожает!?"

   Тут же вспомнилось, что заморыша часто видели у ворот храма, и поговаривали, что он доносит жрецам.

   Раньше Алан никогда не даже не думал, что его может постичь та же участь, что и Раджа . Куда вероятнее было угодить в горах под сорвавшийся камень, попасть в лапы льва или медведя в лесу. Но сейчас вдруг повеяло холодком недоброго предчувствия. С тех пор упавший в душу уголек страха больше не угасал. Зимой он чуть тлел. А с наступлением весны стал разгораться все сильнее. Тяжелый гнетущий страх приходил утром, не покидал днем, наполнял ночи кошмарными сновидениями. Но в роковой день новой свадьбы Богини, Алан даже почувствовал некоторое успокоение:

   " Наконец, все решится!" - думал он, оказавшись среди идущих на площадь.

   У храма толпа разделилась. Юноши встали у ворот святилища. Все остальные чуть поодаль . Разделяло их несколько шагов, но Алану показалось, что между соплеменниками пролегала бездна. С одной стороны те, кто будет наблюдать кровавое зрелище, с другой, кто сам может стать жертвой.

   Рев труб возвестил о начале ритуала. Над притихшей площадью зазвучал тонкий, как у женщины, голос верховного жреца. Заунывные звуки молитвы поплыли над людскими головами, и, казалось, слабые старческие ладони посылают их прямо к небесным чертогам. Когда он замолчал, два бритоголовых служителя с трудом подняли нагруженный камнями сосуд и понесли его вдоль рядов юношей. Алан чувствовал, как по мере их продвижения сдвигается разделяющая людей невидимая граница. Вот стоявшие впереди могут перевести дух и спокойно ожидать развязки. Вот уже позади и второй ряд, а жрецы идут дальше, сжимая пространство вокруг пока еще не выбранной жертвы.

   - Посмотри на свой жребий. Что-то Всемогущая не торопится сегодня сделать выбор!- сказал бритоголовый служитель храма, устало опуская сосуд рядом с Аланом. Юноша торопливо опустил руку в узкое горло. Камушки показались ему гладкими и совершенно одинаковыми.

   - Не пытайся обмануть судьбу! - усмехнулся служитель. Алан вытащил руку и медленно разжал ладонь. Камень был серым, без следа краски. Согласно обычаю, в этом году он в последний раз мог, но так и не стал женихом Богини. Сердце радостно застучало:

   "Ну, вот и конец твоим страхам! ... Но почему они не идут дальше? И что это за шум вокруг?"

   Подняв голову, он увидел, что служитель вскинул вверх руку. А на ладони вместо безобидного серого камня горит зловещая красная метка.

   Алан даже не успел крикнуть об обмане. Ликующая толпа окружила его и понесла к распахнутым воротам, где, улыбаясь деревянным ртом, ждала страшная невеста...

   Опьяненный ароматом курильниц, он лежал на роскошном ложе. В одурманенном сознании, сменяя друг друга, мелькали силуэты танцующих женщин. Он видел огненно рыжие косы Вишу. Смуглые тела незнакомых красавиц, исполняющих танец в честь Богине. Неожиданно одна из танцовщиц отделилась от хоровода теней и двинулась в его сторону. Не отрывая глаз от ее гибкого стана, Алан заворожено следил, как сокращается разделяющее их расстояние. Около ложа танцовщица неистово закружилась, сплетая над головой узор стремительно вращающихся рук. Каскад черных кос, взметнувшись, превратился в клубок змей.

   - Всемогущая, ты пришла ко мне! -в священном восторге прошептал Алан. А танцовщица со змеиной грацией выскользнула из одежды и шагнула к нему.

   Когда Алан проснулся, он уже был один. Жрица, заменившая на брачном ложе свою покровительницу, исчезла. От еще чадящих курильниц над полом висел удушливый туман. Но опьянения уже почти прошло. С трудом поднявшись, Алан, двинулся к дверям храма. Плохо соображая, что делает, нащупал и отодвинул тяжелый засов. В образовавшуюся щель ворвался прохладный предрассветный ветерок. Словно выброшенная на берег рыба, Алан жадно глотал свежий воздух. Дурман окончательно ушел. Он смотрел на еще темное небо, тускнеющие огоньки звезд, узкую полоску рассвета и все еще никак не мог поверить, что видит все это в последний раз. И вдруг обожгла кощунственная мысль:

   " Почему ты должен покорно, как жертвенный ягненок, ждать своей участи? Храм никто не охраняет. Остановить тебя может только гнев Богини. Но намного ли он страшнее ее милости?"

   Традиции народа, духи предков, даже часть его собственного "я" восставали против такого кощунства. Но какой-то дух хранитель шептал на ухо:

   - Жрецы обманули и тебя, и толпу. Выбор Богини оказался ловким трюком ее служителя. Может и сам священный обычай кровожадный обман?

   Алан вспомнил сытые лица на празднике, и сердце наполнилось ненавистью:

   " Они ели Раджа, пожрут и меня. Потом будут новые жертвы!"

   Где-то на окраине городища прокричал петух.

   - Решайся, а то будет поздно! - не унимался дух хранитель. Закрыв глаз, Алан переступил запретную черту. Ничего не произошло. Небо не обрушилось на голову, земля не разверзлась под ногами. Он сделал еще шаг, потом второй, третий, и почувствовал, что бежит, легко отталкиваясь от упругой почвы.

   Прошло семь лет. Выглянув из-за зубчатой стены деревьев, солнце осветило небольшую поляну. Скользнув по бревенчатым стенам хижины, лучи прорвались сквозь плетеную дверную циновку и разбудили хозяина лесного жилища.

   - Ей, Клык, мы проспали охоту! - крикнул Алан, вскакивая с лежанки. Огромный пес заскочил в хижину, и, виляя хвостом, закрутился вокруг хозяина.

   - Чему радуешься, лежебока! У водопоя остались лишь оленьи следы. На обед получишь только лепешку, -